ПО КОМ ЗВОНЯТ ЗОЛОТЫЕ КУПОЛА

"Газета"
16.08.2004
Игорь Потапов

В Выборге премьера фильма по рассказам Юрия Лужкова

Конкурс фестиваля "Окно в Европу" только начался, но зрители уже успели увидеть несколько образчиков вдохновенного кинематографического бреда. Впрочем, то, что кажется белибердой язвительным кинокритикам, часто срывает аплодисменты неискушенной публики: снято ведь со слезой, с юморком, без чернухи. Достойный пример такого противостояния мнений – картина "Вечерний звон", которая привлекает внимание уже начальными титрами: "Снято по мотивам рассказов Юрия Лужкова".

По словам продюсера Александра Михайлова, "Вечерний звон" – часть несостоявшегося цикла фильмов по рассказам выдающихся людей о своем детстве, задуманного Роланом Быковым. В основу легла первая глава автобиографической книги Юрия Михайловича "Мы дети твои, Москва", а также устные воспоминания. Сценарий перерабатывался трижды, режиссера приглашали дважды. Большую часть материала снял Владимир Хотиненко, но, поскольку "с литературной стороны фильм получался тяжеловесным", завершать проект доверили Владимиру Морозову.

Создатели "Вечернего звона" клятвенно уверяют, что их произведение – не экранизация в чистом виде, а фильм по мотивам. Вернее, по впечатлениям от рассказов столичного градоначальника. В таком случае можно отвлечься от реальных биографических данных и представить себе, как в 1947 году (800-летие Москвы – это важно!) по дворику бегают в коротких штанишках, кепках и тюбетейках простые пацаны с фамилиями Лужков, Ресин, Шанцев и Церетели. В присутствие последнего даже как-то больше верится, когда один из героев, цитируя преподавателя из школьного кружка рисования, заявляет: "В анатомии я полный ноль". Верные друзья довольно правдоподобно играют в тайное общество, хотят быть как Ленин и Мересьев, обожают Сталина, слушают трофейные грампластинки и подглядывают за обнаженными телесами великовозрастной соседки по прозвищу Кнопка.

Сами по себе эти "Юркины рассказки" даже трогательны и смотрятся достаточно органично. Хорошая стилизация под эпоху, правдоподобные диалоги, фактурные лица. Правда, играть ребятишки могли бы и получше, но режиссеров можно понять: зачем устраивать на съемочной площадке школу юного актера, если в арсенале имеются звезды первой величины Евгений Стеблов, Евгений Миронов и Александр Балуев? Сюжетная линия с участием этих профессионалов занимает в фильме чуть ли не половину времени, но вот удельный вес несуразиц, фальши и откровенных ляпов приближается в ней к сотне процентов. Стеблов играет нелепого сценариста, которого демонический продюсер навязал бригаде творцов в лице Режиссера и Оператора. Первый (Миронов) изрекает философические тирады, показывая собеседникам бесконечность на сгибе своей левой руки, а второй (Балуев) регулярно принимает на сотовый звонки от зарубежных коллег, с которыми равно легко щебечет на разных иностранных языках. Сценарист же явно неадекватен, напоминает сбежавшего из психлечебницы персонажа классической литературы (старомодный пиджак и бабочка) и с внешним миром общается посредством потока сентиментальных воспоминаний, время от времени задавая вопросы в духе: "Кто знает, как можно напугать собакой Баскервилей с помощью обыкновенного грецкого ореха?". Для тех, кто не знает, даем рецепт: четверть скорлупки накаливается зажигалкой и зажимается между зубов тлеющим концом внутрь, далее при выключенном свете воздух со свистом засасывается внутрь, раздувая огонек и освещая изнутри выпяченные челюсти автора перформанса. Зрелище действительно леденящее душу, особенно когда все это проделывается артистом Стебловым, приговаривающим сквозь сипение: "Страфно? Страфно?".

"Знаете ли вы, кто такой Ваня Солнцев?" – еще вопрос. Когда трио главных героев задается им, в кармане оператора Балуева снова звонит телефон, и тот принимается преувеличенно жизнерадостно болтать по-испански, то и дело поминая некоего Антонио. "Кто такой Антонио?" – спрашивает герой Стеблова и слышит в ответ: "Бандерас". Вдохновляясь этим, сценарист быстро объясняет: "Ну вот сейчас кумиры – это Билл Гейтс там или Земфира. А нашим героем был Ваня Солнцев, сын полка". Параллельно с этим в другой сюжетной линии адепты Вани Солнцева пытаются взорвать пожарную часть с помощью найденного в овраге снаряда времен войны, попадаются и держат ответ перед следователем из органов, который ведет допросы в дровяном сарае. Чем закончится эта история, мы так и не узнаем – как и того, чем завершатся еще с полдюжины столь же бессвязных эпизодов. Физиономия мерзкого следователя тускнеет в стилизованном под старую хронику черно-белом кадре: видимо, он остался в прошлом, как и все пережитки культа личности. Что же ждет нас в будущем? Ответ озвучивает герой Стеблова, в финале картины требующий от Режиссера с Оператором, чтобы в их фильме было "много куполов". Сразу же после этой фразы-пароля камера срывается с места и летит над запруженными нарядной публикой улицами столицы (съемки с празднования 850-летия Москвы): воздушные шарики, праздничные растяжки, еще не снесенная гостиница "Москва", уже застроенная Манежная площадь... И купола, а как же.