Когда-то злые языки говорили, будто Никита Сергеевич Михалков, узнав, что его коллега Владимир Валентинович Меньшов получил вожделенного "Оскара" за фильм "Москва слезам не верит", с горя ушел в запой и долгое время совсем не привечал своего соперника. Отметим, что к весне того 1982 года на счету у Михалкова было уже 6 полнометражных картин (среди которых имелись утонченные экранизации Чехова и Гончарова) и безоговорочное признание эстетов. А у Меньшова всего две. Но эти две ленты ("Розыгрыш" и "Москва..."), включая также последующую ленту "Любовь и голуби", которую сам автор считает лучшей в своей биографии, обеспечили ему всенародное признание, поставили в один ряд с почитаемыми неприхотливой, благодарной публикой дерзкими и умными развлекателями Леонидом Иовичем Гайдаем и Эльдаром Александровичем Рязановым.

Менялись времена, менялись нравы... Владимир Валентинович на целых 11 лет оставил режиссуру, предпочтя ей актерскую стезю. А Никита Сергеевич активно совмещал обе профессии, и в обеих достиг незыблемого авторитета и подобострастного почитания. Но, как верно выразился импозантный герой одного голливудского фильма, "Тщеславие – все-таки любимый мой порок". Пожалуй, Никита Сергеевич страдает им в особо обостренной форме. В стремлении прыгнуть выше головы он с середины 80-х практически переметнулся на вражескую территорию "тлетворного, загнивающего, капиталистического Запада". С того момента, пожалуй, лишь "Урга", документальная хроника "Анна: от 6 до 18" и частично "Утомленные солнцем" еще говорят о прежнем Михалкове, который вольно или невольно усмирил свои амбиции в угоду подрастраченному статусу истинного русского художника. В остальном же – он явно продался "золотому тельцу", беззастенчиво выставляя на рынок перефразированные для удобного восприятия на Западе те же шедевры русской литературы и даже не гнушаясь художественного плагиата. Допустим, в "Очах черных" он практически скопировал сцену в лечебном санатории из классической ленты Федерико Феллини "Восемь с половиной", даже пригласив на главную роль того же актера – Марчелло Мастроянни. Что впоследствии не помешало Михалкову порой кичливо упоминать, будто именно фильм "Очи черные" впервые позволил ему номинироваться на "Оскар". Хотя на высшую кинопремию мира претендовал один лишь великий Марчелло.

Впоследствии, удовлетворив-таки свои непомерные амбиции в лице сего золотого божка за "Утомленных солнцем", Никита Сергеевич с удивительным упрямством продолжал добиваться его повторной благосклонности. Следуя избитым голливудским лекалам, он поставил помпезного "Сибирского цирюльника", который не вызвал никакого отклика в мировой киноэлите, и холодновато-отстраненных "12", снятых на основе ленты крепкого голливудского профи Сидни Люмета. Однако, поди ж ты, не удается Михалкову покорить западного зрителя, а отечественного всеобщего народного почитания ему уже маловато.

Вот и приходится признанному мэтру пускаться во все тяжкие. Памятуя о мегапопулярной в Голливуде сиквелизации, он снял очередное напыщенное сопереживательное полотно, в котором на фоне масштабных исторических событий (в данном случае – Великой Отчественной войны) якобы иллюстрируется самоотверженный, горемычный и конформистский характер русского народа. И к такому циничному определению подводит сама картина "Утомленные солнцем 2". Мания величия Никиты Сергеевича приняла столь устрашающие формы, что понятие о такте и достоинстве кажется чуть ли не экзотикой. Для него явно не осталось ничего святого. Вкупе с беспардонным пародированием отдельных сцен из западных и отечественных хитов, мэтр почему-то насыщает речь героев модными современными репликами типа "Какого члена ты здесь стоишь?", "Это че за хрень такая?", "Ну, ты, мудак!". Ради успеха своего тщательно пестуемого предприятия Никита Сергеевич не преминет даже свою младшую дочку в кадре раздеть, а для пущего эффекта продемонстрировать, как фашист-авиатор свешивает с борта самолета пятую точку и в упоении оправляется на советский паром Красного Креста. При этом сам Никита Сергеевич в кадре отчаянно матерится, словно бы прославляя великий и могучий русский язык. Вряд ли после подобных экранных "изысков" язык повернется назвать Михалкова человеком высокой культуры, и, пожалуй, лишь простодушные, сентиментальные зрители не заметят скрытую издевку автора, который, пользуясь неограниченной властью и безупречной профессиональной репутацией, выдает дешевый надрывный опус за настоящее искусство. Своим мегабюджетным проектом, в котором концентрат слезовыжимательных сцен в два раза превышает батальные, он словно бы дает хлесткую пощечину своему раннему творчеству, где психологический вестерн органично соседствовал с бытописаниями о жизни провинциальной элиты, а деликатные мелодраматические истории о неизжитости чувств – с истерической социальной трагикомедией.

И, пожалуй, лишь отменная игра актеров второго плана (именно второго!) позволяют провести три часа кинопроекции без нетерпеливого ерзанья в кресле. Дюжев, Панин, Суркова, Спиваковский, Шукшина, Гармаш, Маковецкий, а также совершенно неузнаваемый в гриме Иосифа Виссарионовича Суханов и, естественно, переигравший буквально всех Миронов столь естественны и непосредственны в своих образах, что прямо-таки просятся в несуществующую академическую номинацию "лучший актерский ансамбль". Центральные же исполнители ролей вызывают кривую усмешку. И особенно беспомощной выглядит Надежда Михалкова, которая вызывает раздражение не только дилетантской игрой, но и совершенно непоставленным голосом.

У фильма есть все шансы стать истинно народным кино, да только соответствует ли это истине? И не таит ли циничную насмешку рекламный слоган этого опуса? Великое кино о великой войне??? Господь с Вами, не верьте!