Канны для Никиты Михалкова – безусловно, его Ватерлоо. "Утомленные солнцем" уже жестоко проиграло там однажды тарантиновскому "Криминальному чтиву". Ныне Михалков рассчитывал взять реванш, но...

Несколько дней назад золотая пальмовая ветвь увенчала голову победителя. На этот раз – психоделического тайского гения Апичатпонга Вирасетакула. И история повторилась. Но если "взглянуть на это со стороны", а одновременно как бы "из бездны", удивительно, что Михалков не столкнулся в каннском конкурсе с Квентином Тарантино, чьи прошлогодние "Бесславные ублюдки" лихо спорят с "УС2" в мощности мифологий. По крайней мере, если бы случилось так, во всем этом было бы хоть что-нибудь забавное.

Теперь же крах, провал и полное поражение. Унизительные высказывания французской прессы, злопыхательства российской критики, странные, противоречивые сведения о поведении Михалкова в Каннах – якобы Никита Сергеич пытался воздействовать на жюри методом русского барского размаха, – вызывают ощущения мистического перста судьбы.

Ставка на то, что председатель каннского жюри Тим Бертон достаточно спятил, чтобы воспринять "УС2" как концептуальный трип за грань человеческого выживания, также не оправдала себя. Бертон предпочел тайский галлюциногенный опыт познания Вселенной под названием "Дядюшка Бунме, который помнит свои прошлые жизни". А военная драма маститого отечественного режиссера была объявлена "позором" и оказалась никому не нужна. Даже там – в месте, где по набережной Круазетт так любят прогуливаться русские аристократы.

Почему же так произошло? Именно сейчас, после всей скандальной суеты и поголовной травли, хочется разобраться в одном. Почему самая дорогая российская картина, снимавшаяся 8 лет, вызвала не только ненависть критики – что неудивительно, – но оказалась настолько невостребованной, что ее просто никто не захотел смотреть? Ведь перед нами разыгралось совсем не то недоразумение, которое случилось с не менее амбициозным, но художественно несостоятельным проектом Федора Бондарчука "Обитаемый остров", на первую часть которого народ до поры до времени валил валом. "Великое кино о великой войне" изначально собирает полупустые залы.

За последние недели о "УС2" написано столько строк, что только ленивый не знает его сюжет. Поэтому вкратце опишем происходящие в картине события. Воскрешенные фантазией режиссера комдив Котов (Михалков), Митя Арсентьев (Меньшиков), жена Котова Маруся (Толстоганова вместо Дапкунайте) и дочь Котова Надя (Надежда Михалкова) накануне войны пребывают кто где и, в принципе, не бедствуют. То, что все они живы, – нормально; иногда они возвращаются, как писал в свое время американский классик. Не стоит цепляться к достоверности происходящего – художник создает миф, внутри которого действуют совершенно иные законы. Котов отбывает срок, Митя женат на Марусе, а честная и принципиальная дочь врага народа Надя трудится пионервожатой в пионерлагере, но не забывает о своем отце, которого считает погибшим. Затем повествование теряет линейность, превращаясь в ряд перемешанных между собой временных эпизодов. Котов защищает родину в штрафбате... Митя играет на фортепиано у Сталина (Суханов), который поручает ему разыскать Котова и вручить бывшему комдиву загадочную папку (очередной тарантиновский чемоданчик?)... Надя плывет на пароходе Красного Креста и на него сверху какает немецкий летчик... (сцена, неуместная даже для какой-нибудь "Большой прогулки" Жерара Ури) и так далее...

Детали интереснее. Порой даже кажется, что картину снимали разные люди. Все, что тематически не связано с Надей, представляет собой безликие сцены с Меньшиковым (оживляемые лишь назойливой бабочкой, которую, как нам обещают, его герой-таки прихлопнет в конце) и словно попавшей в "УС2" из совсем другого кино мощной сценой про штрафбат с бенефисом великолепного Евгения Миронова...

А вот на сюжетной линии Нади хочется остановиться подробнее. В основе режиссерского замысла лежит воссоединение дочери с отцом. Ради этого и затевался весь этот богатый на визуальные эффекты фон. С той же одержимостью, с которой Котов идет по следу Нади, режиссер Михалков пытается ввести в кинематограф актрису Надежду Михалкову – самое слабое звено этой большой игры в кино.

Странные траектории ведут дочь Котова по дорогам войны. Куда ни попадет Надя – все вокруг горит огнем, и множатся трупы. Претворяя в жизнь постулат Валерии Гай Германики "Все умрут, а я останусь", оставляет она за собой взорванные корабли и выжженные деревни. А раненые бойцы умирают от одного взгляда на ее обнаженную грудь. И все это для встречи со своим великим отцом. Какие еще масштабные разрушения по вине девушки по имени Надежда ждут нас в третьей части "УС", остается только гадать. Такую героиню просто используют не по назначению. Ей самое место в каком-нибудь посткинговском хорроре, и мы получим новую Сиси Спейсек. Но Михалков – не Брайан Де Пальма, и от этого факта не отмахнуться. Оправдывая конгломерат исторических неточностей, Михалков совершенно справедливо заявил, что современным школьникам плевать, в каком именно году появились штрафбаты, а ветераны уже свое кино получили. Но не учел одного. Поколению поп-корна – а именно оно является сейчас основным посетителем кинотеатров – вообще плевать на войну и все, что с ней связано. Подростки не станут платить деньги за фильм, в названии которого есть приставка "2", если они имеют мало представления о том, что происходило в первой части, большей частью для них скучной и непонятной. Тем паче, когда в соседнем зале стартует другое "2" – сиквел "Железного человека", проблемы и реалии героев которого подрастающему поколению куда более очевидны и близки. А тем немногим, кто по старинке предпочитает в творчестве Михалкова привычные вариации на дачную тему ("резная калитка, кружевной абажур"), попытки создать спилберговский масштаб и вовсе покажутся крайне неуместными.

В 1980 году американский режиссер Ричард Раш снял "Трюкач" – культовый фильм для второго послевоенного поколения. Непревзойденный Питер О'Тул играет там Илайя Кросса – режиссера, снимающего кино про Первую Мировую: кино, балансирующее на грани бездарности и гениальности, показанное урывками. И для истинных поклонников "Трюкача" нет мечты желаннее, чем увидеть воплощение этого фильма в фильме в полноценном полнометражном кино. Надежды, возлагаемые на "Бесславных ублюдков" и "УС2", не оправдались. Как не оправдались ожидания, что Михалков снимет самый дорогой в мире трэш. Пока главной трэш-иконой последнего времени остается рязановский "Андерсен" – явление, в силу слабой пиар-кампании, почти не оставшееся в памяти людей, не брезгующих по-настоящему плохим кино, а возводящих его в культ. Поэтому "УС2" досталась незавидная роль призрака, зависшего между двумя мирами, которому нет места ни в одном из них. Роль старомодного привидения из рассказа Оскара Уайльда, которое никто не принимает всерьез.

А истина столь печальной участи таится вот в чем. По слухам, когда Никиту Сергеича спросили, зачем все-таки он бил ногами скрученного охранниками небезызвестного национал-большевика, он ответил, что это была Нога Бога. Ответ, достойный Велимира Хлебникова в его лучшие годы. По аналогии с Диего Марадоной, забившем гол рукой в матче чемпионата мира со сборной Англии и свершившим тем самым в глазах аргентинцев акт политического возмездия за Фолкленды. Но за Михалковым в данный момент стояла не нация, а амбиции. А за подобную гордыню рано или поздно приходится платить. Так, настоящая Нога Бога, действующая и неумолимая, настигла режиссера и растоптала его творение в глазах общественности. И при всем трагизме ситуации, это гораздо более благоприятный исход, чем то, что могло бы произойти с подобным аристократом, живи мы во времена Французской революции.

Но если следовать аналогии с Марадоной, стоит помнить, что после несправедливо забитого рукой гола у него был час на реабилитацию в глазах любителей честной игры. И за это время он забил еще один гол – один из самых красивых в истории футбола. Так и мы не должны забывать, что осенью на экраны выходит "УС2: Цитадель", после которой отношение к михалковской эпопее может кардинально перемениться. Ведь дожила же современность до времен, когда Надежда Кадышева и группа "Золотое кольцо" самозабвенно перепевает "Мы ждем перемен" Виктора Цоя. А с такой изумительной поддержкой Время Перемен непременно настанет. Всерьез и надолго. Вот тогда слова "предстояние" и "цитадель" вновь обретут свой настоящий смысл.