Шестнадцать лет спустя наблюдаем мы на экранах второй приход "Утомленных солнцем". В 1994 году кинодрама Никиты Михалкова стала триумфатором "Оскара". В мае этого года уже в Каннах мэтр российского кино предъявил миру следующую часть истории комдива Котова и его близких – "Утомленные солнцем 2. Предстояние".

Не знаю, есть ли еще в кинематографе пример отложенного на столь долгий срок продолжения успешного кинопроекта. Но раз режиссер решился на это, пренебрег даже неизбежно возникшими нестыковками, например, фантастическим взрослением дочери героя, отдал тяжким трудам съемок восемь лет жизни, значит, нечто особенное вкладывает он в свою творческую работу.

Гадать о побудительном мотиве не приходится. Это – великая трагедия нашего народа, оказавшегося меж двух огней в сороковые-роковые. Внутри страны сталинский режим с подавлением личности, страхом, лагерями, уничтожением лучших сил. Извне – беспрецедентное по мощи вторжение самой грозной и организованной вражьей силы. Казалось бы, крах неизбежен. А наши сдюжили! Да так, что по примеру славных своих предков опять гнали захватчика аж до его столицы. Правда, и цену за эту Победу заплатили особую, тоже невиданную. Окупленный ею триумф остается на века феноменальным проявлением несгибаемого духа нации, пугающим одних, восхищающим других. Неслучайно этот феномен породил и беспрецедентное в мировом искусстве явление – советскую литературу и советское кино о войне. "Предстояние" – попытка встать в этот ряд, снова сказать великое слово о величии подвига на новом историческом витке.

Каковы нынешние обстоятельства, долго объяснять не надо. В мировом сообществе тают остатки благодарности народу-избавителю, кое-кто норовит поставить его на одну доску с нацистским агрессором и заставить сегодня испытывать за такую аналогию чувство вины. Внутри нашей радикально изменившейся страны упадок духовных сил, общее вялое национальное самосознание, дефицит идеалов, подогреваемый некими силами комплекс исторической ущербности...

В подобном контексте создание грандиозного кинополотна с честным намерением поклониться людям трагичной эпохи и напомнить ныне живущим о победном самопожертвовании целого народа – это уже акт не просто творческий. Поэтому, на мой взгляд, как минимум уважения заслуживает подвижническое дело Н. Михалкова и всей его команды.

Посмотрев "Предстояние", фильм тяжелый, жесткий, я увидела в нем истинную боль за человека и отнюдь не спекулятивное (к дате), а вполне искренне намерение – встряхнуть зрителя за грудки. Забыли, не знали? Так вот вам – смотрите, из какого ужаса и крови встал и распрямился наш человек, чтобы защитить свое достоинство и свою землю.

Другое дело, в каких образах воплотился благой порыв предъявить забывчивому миру правду. Тут возникают и сомнения, и претензии. Думаю, главный просчет Н. Михалкова в том, что он выпустил в свет не всю эпопею сразу, а лишь первую ее часть. Через несколько месяцев выйдет на экраны окончание – "Цитадель", и только тогда мы будем иметь нечто завершенное. Пока же есть сюжетные завязки, наметки развития характеров и судеб. Как же судить о картине в целом? Неудивительно, что от "Предстояния" остается ощущение фрагментарности, оборванных концов. Впечатление сумятицы усугубляется и тем, что опытный режисер выбрал на этот раз сложное хронологическое построение самого повествования. Оно то и дело перемещает зрителя из 41-го в 43-й год и назад. В этих пространственно-временных бросках киноистория теряет связность, ясность, логичность.

Надо учесть еще одно обстоятельство. Несмотря на свою суперпрофессиональность, мэтр экрана в жанре военного эпоса новичок. Мне-то вообще кажется, что стихия Михалкова – более камерное, "атмосферное" кино, блистательный образец которого он дал в "Неоконченной пьесе для механического пианино". Да, наверное, ему стало тесно в таких рамках, захотелось развиваться. Выросшие его общественные амбиции, вероятно, тоже толкают к новому жанру, к более масштабному фресковому стилю. Дурного в том нет. Только вот совладает ли режиссер с необычной для него формой? Опрометчиво сейчас делать скоропалительные выводы, не дождавшись "Цитадели", не увидев киноэпопею целиком. О блистательном владении жанром пока говорить сложно.

А вот о чем "Предстояние" свидетельствует совершенно очевидно, так это о том, что Михалков остается мастером работы с артистом. В новом фильме есть эпизоды по актерской выразительности изумительные. Для меня это прежде всего шедевральная работа Евгения Миронова. В образе командира обреченного на гибель подразделения не просто точно вылеплен характер, схвачен типаж, а воплощена, пожалуй, сама русская судьба с ее непафосным самопожертвованием, простодушной верой и суровым прозрением. Назову еще Сергея Маковецкого, тоже глубоко черпнувшего из знаний о человеке, из своего необыкновенного мастерства, чтобы сотворить запоминающийся персонаж.

К сожалению, не могу того же сказать о главных героях "Утомленных солнцем 2". Мы знаем, как актерски талантлив сам Никита Михалков, однако его Сергей Котов, ныне из сталинского лагеря попавший прямо в мясорубку первых дней войны, пока не стал воистину центральной фигурой продолжения "Утомленных", вызывающей наиболее сильные эмоции, концентрирующей вокруг себя действие и зрительское внимание. Наверное, его ударные сцены впереди. Как и у Олега Меньшикова, играющего антипода – соперника комдива, черного гения НКВД. Дмитрий Арсентьев плетет свою таинственную интригу, до поры не очень нам понятную. И образом бабочки, то бьющейся о стекло, то порхающей меж сапог обаятельного страдающего злодея, режиссер подчеркивает это. Замечу, несколько навязчиво и банально.

Впрочем, есть в картине замечательные зрительные образы. Например, проезд камеры по полю брани, на котором полегли наши бойцы. На их руках, еще сжимающих оружие, продолжают громко тикать часы... Страшный символ беспощадно убийственного времени.

Кстати, о страшном. Солидарна с теми, кто упрекает ленту за излишний натурализм. Демонстрируя такое количество оторванных ног, перерубленных надвое тел, режиссер преступает черту. Ужас смерти талант способен показать иначе – без вывороченных кишок, от вида которых спазм возникнет скорее в желудке, чем в горле. В арсенале режиссера есть мощные инструменты образности, способной ошеломить зрителя намного больше, чем окровавленная плоть.

Не использовал он и другую свою сильную сторону – великолепное умение с помощью музыки дать изображению дополнительную яркую эмоциональную окраску, глубину, космизм. В "Предстоянии" музыка выполняет гораздо более скромную функцию. По крайней мере, так это воспринимается. Жаль, она могла бы внести свою мощную выразительную ноту в суровую мелодию этой киносимфонии.

Впрочем, подчеркну еще раз: новый фильм – увертюра, неоконченная пока пьеса для механической махины Войны и голоса Человека. Наберемся терпения, чтобы услышать и оценить весь реквием.