Трудно найти более непохожих друг на друга людей, чем Михалков и Маяковский. Но еще труднее найти более подходящее определение для нового фильма Михалкова, чем это заглавие классического маяковского стихотворения. Таково ощущение от состоявшейся в четверг премьеры "Утомленных солнцем 2. Предстояние", никуда от него не деться.

Фильм этот ждали почти десять лет, и о нем уже столько сказали и написали, что, казалось, ничего нового и интересного не произойдет. Оттого при просмотре фильма и берет легкая оторопь. Так войну еще никто не показывал, и так о войне еще никто не рассказывал. Это действительно новое слово, тем более неожиданное, что сказано оно было Михалковым. От него такого представления о войне можно было ждать меньше всего. Это именно – нате! Причем всем. И в первую очередь отцу режиссера Сергею Михалкову, которому, как специально указано, посвящен этот фильм.

Нате – любители героических подвигов и сражений! Вы не видали настоящую войну? Вы-таки увидите ее в "Предстоянии", и вам очень долго после этого не захочется с кем-либо воевать. Вместо героических боев и сражений глупейшие, бездарнейшие, бессмысленнейшие жертвы, вроде погибших от своих же саперов беженцев на мосту или двух рот отборных кремлевских курсантов, посланных с винтовками против танков и поголовно раздавленных гусеницами этих танков. Если Михалков хотел почтить память своего отца и других ветеранов-фронтовиков, он не мог выбрать более неподходящий способ, как сдернуть флер почтительности с "отца народов" и показать, как бессмысленно и бездарно по одному его приказу гибли тысячи молодых мальчишек, посланных со штыками против танков и авиации. Это что, глумление над памятью своего отца и других ветеранов? Нет, это всего лишь режиссерская честность, не позволившая Михалкову ради своего сыновнего почтения лакировать историческую действительность.

Нате – нынешним молодым нацистам и поклонникам Гитлера! Вы не знаете и не хотите знать, что этот ублюдок хотел сделать с нашей страной. Смотрите, любуйтесь! Нравится смотреть, как горят ваши родные дома, как насилуют ваших жен и сестер, как убивают ради потехи, как методично и целеустремленно уничтожают целую страну? Или вы думали, все это было несколько иначе – романтично, героично, логично? Нет, ребята, все было так, как показано в фильме, и даже гораздо хуже и страшнее. А те, кто об этом забыл, сходите в кинотеатры, и Михалков вам напомнит.

Нате – нынешним любителям и поклонникам того нашего режима! Своим "Предстоянием" Михалков ставит перед вами простой вопрос: вы сами готовы пожить при вожде, в том времени и в том строе, где от вас будут требовать публично отречься от родного отца и назвать его врагом народа, как требовали это от Нади Котовой? Вы думали, вождь – это только величие и могущество? А вы сами, лично, готовы заплатить за это величие публичным позором и унижением, годами каторги и лагерей, искалеченными телами и душами, жизнью родных и близких, да и своей, в конце концов? Если вы думаете, что все тогда было как-то иначе, если вы забыли свою собственную недавнюю историю – сходите в кинотеатры, и Михалков вам напомнит.

Нате – записным плакальщикам о судьбе русского народа и апологетам его неизбывного величия. Когда Надя бежит по деревне, спасаясь от немца, и стучит во все двери и окна, взывая о помощи, и ей никто (никто!) не открывает, последующее сожжение жителей этой деревни немцами выглядит вполне как искупление за предательство и трусость, что легко проецируется с одной деревни на всю страну. Это и есть главная мысль и главная новизна всего фильма. Так о войне еще почти никто не думал и уж точно никто не говорил. А Михалков осмелился. И вдребезги разбил все стереотипы о стране, о войне и о самом себе. Государственник, патриот, баловень судьбы и любимец властей так разделался со всеми этими образами, так сурово и честно взглянул и показал остальным неприглядную историческую действительность, что от его "барской" вальяжности и самолюбования не осталось практически ничего. Он еще раз доказал, что он большой художник. Прежде всего, потому что честен. Потому что смел. И, в конце-концов, потому что просто талантлив.

Честен – потому что не боится говорить и показывать то, что ему самому вряд ли нравится. Мысль, что Россия сама заслужила такую кошмарную войну и такие страшные страдания, вряд ли может кого-то обрадовать и кому-то понравиться, и Михалкову уж точно меньше всех. Но он честен, и сам с собой, и со зрителями, и потому не боится вскрывать жуткую правду. Через весь фильм сквозной нитью проходит идея искупления. Искупления для комдива Котова, за все его "подвиги" в гражданскую войну, обернувшиеся в новом понимании преступлениями. Искупления для его семьи, жившей в довольстве и неге, пока миллионы погибали от голода в деревнях и лагерях. Искупления для всей страны, забывшей о Боге, чести и совести и терзающей саму себя. По Михалкову, за все эти преступления должно было последовать наказание. И оно последовало. В виде этой страшной войны.

Это очень опасная и спорная мысль, и нужно очень много смелости, чтобы не боясь, открыто, ее высказывать. Что ж, Михалков смел. Смел еще и потому, что не побоялся упреков и насмешек по поводу ряда двусмысленных или нарочито вызывающих эпизодов. Вроде попытки немецкого летчика сходить по-большому с летящего самолета на баржу с ранеными. Или крещения Нади безногим попом в исполнении Гармаша на рогатой мине. Или авиационного снаряда, пробившего купол церкви и зацепившегося на несколько секунд за паникадило и тем самым давшего возможность спастись Котову. Или металлические протезы вместо пальцев на руке того же Котова. Или просьба умирающего молодого танкиста к молоденькой санитарке показать ему грудь, сформулированная, правда, в более простонародных выражениях. Претензий можно предъявлять сколько угодно, но, как было сказано, Михалков достаточно смел, чтобы не обращать на них внимание, и достаточно талантлив, чтобы все эти шероховатости, заметные придирчивому взгляду, смотрелись вполне органично для взгляда просто любопытного. Все-таки большинство посетителей кинотеатров – не критики, а обычные зрители, пришедшие посмотреть на еще одну историю о войне и, может быть, на обнаженную грудь Нади "Котовой"-Михалковой, таки показанной умирающему танкисту.

Но за всеми этими подробностями вряд ли ускользнет от зрителя и главная идея фильма: искупление досталось России страшной ценой. Не доводите до греха, до нового предстояния и нового искупления. У наших отцов и дедов хватило сил вынести все это, а у нас хватит? Вот сейчас, выйдя из кинотеатра, набив живот попкорном и пивом, ответьте себе на этот вопрос.