На экраны вышел фильм "Утомленные солнцем 2. Предстояние" Никиты Михалкова. Самый ожидаемый в этом году российский фильм про войну сразу вызвал огромное количество откликов и, как и полагается большому кино, заставил говорить о себе задолго до премьеры.

Авторы фильма заявляют, что они не ставили перед собой задачу документально исследовать историю Отечественной войны. Основной задачей был не пересказ исторической правды, а создание правдивых образов в предлагаемых обстоятельствах и попытка ответить на вопросы: что движет человеком в те или иные моменты жизни, что определяет его судьбу?

Фильм охватывает первый, самый тяжелый год войны. Год – за три часа. В них все: фронт и тыл, город и деревня, подвиги и малодушие, честность и подлость.

Повествование ведется от трех главных действующих лиц – отца, дочери и майора НКВД. Котов (Михалков), чудом избежав расстрела на зоне, присоединяется к штрафному батальону и, выживая в мясорубке войны, надеется найти дочь. Дочь Надя (Михалкова) – фронтовая медсестра, узнав, что отец жив, пытается встретиться с ним. Арсентьев (Меньшиков) лично получает приказ от Сталина разыскать комдива Котова. При этом "Предстояние" во многом составлено из законченных новелл, а главные герои уведены чуть-чуть в тень, освобождая место великолепной галерее характеров: от Верховного главнокомандующего (Максим Суханов), который слушает Шопена на кунцевской даче, до смершевца Лунина (Сергей Маковецкий), который в протоколах допросов чертит от скуки: "Я, Пушкин Александр Сергеевич, 1799 г.р., признаю себя виновным...". От бухгалтера, бдящего над государственными деньгами (Алексей Петренко), до "мадам", вывозящей личное барахло на катере с партархивом (Мария Шукшина)...

Акценты расставлены вполне по-человечески. Война – ад и хаос; всем страшно, все матерятся, свои стреляют в своих, немцы где-то на горизонте. Фильм Никиты Михалкова показывает не солдат, не массу, а людей, объединенных бедой, унижением, ненавистью. Нет единого ответа на вопрос "За что воюем?". Не за Сталина и не за абстрактную родину, а за свою землю, свой угол, за семью, фотография которой лежала рядом в окопе, за ключи от квартиры на малой родине. Это только танкам все равно, что утюжить.

Одна из озвученных претензий к фильму – это какая-то неимоверная демонстрация ужасов войны. Действительно, нам во всех подробностях показывают расчленение, оторванные ноги, руки, как по людям едет танк, как их сжигают. Но как достучаться до молодого поколения, апатичного к состраданию после компьютерных игр и "макдоналдса" Голливуда? Как объяснить, что война – это действительно страшно? "Мне кажется, – говорит режиссер, – самое главное – это не то, чтобы воспитать, но возбудить иммунитет. Иммунитет к жизни. Мы его теряем... И другой момент. Наши освободили деревню, шлепнули полицая, а дети его, уже замерзшего, загнули в салазки, облили водой и катались до весны, как на санках. Что это? Зверство? Нет. Это другое, смещенное представление о жизни, которое мне надо показать зрителю. Война на своей территории – это совершенно иная война, чем где-то там." И чтобы не закреплялось в нас "смещенное представление о жизни", нужно приобщать себя к собственной истории. А не к истории, адаптированной для иных народов. Как ни крути, самодовольный и раздражающий державным пафосом Михалков снял действительно большое кино, не оставляющее равнодушным никого. И пусть его критикуют киноведы, любящие западный кинематограф вкупе с западным образом жизни. В конце-концов, он слишком русский, и это многое объясняет. Но это не главное. Главное, как сказал на премьере Никита Михалков, чтобы "люди, выходящие из зала... подумали: "Какое счастье, что я могу просто вдохнуть воздух".