Пятнадцать режиссеров объяснились в любви к гламуру

Топонимическая любовь набирает обороты по всему миру. Французы, строго уверенные в том, что французом можешь ты не быть, но франкофоном быть обязан, инициировали интернациональный альманах "Париж, я люблю тебя!" Американцы, искренно уверенные, что не любить Нью-Йорк может только умственно отсталый, снарядили когорту из двенадцати известных режиссеров мира и эхом вторили: "Нью-Йорк, я люблю тебя!"... Через два года команда российских режиссеров пальнула выстрелом из восемнадцати орудий вдогонку этой ставшей модной тенденции – признаваться в любви группами. Пальбу назвали альманахом "Москва, я люблю тебя!" и открыли ею последний "Кинотавр".

К началу проката орудий поубавилось – из восемнадцати новелл осталось пятнадцать. Три зарисовки – Аллы Суриковой, Георгия Параджанова и Элины Суни – из прокатной версии картины убрали. Впрочем, и в малом составе пальба получилась громкой и бравурной.

Главный продюсер альманаха Егор Кончаловский называет это позитивом. Конечно – разве может гимн звучать трагически?! Если признаваться в любви – то непременно так, чтоб любовь лезла даже оттуда, откуда обычно лезет совсем другое. Восемнадцать режиссеров от 30 до 90 (кстати, новелла 91-летнего Георгия Натансона – одна из самых занятных в альманахе) с таким рвением кинулись обнажать весь запрятанный московский позитив, что второпях забыли про необходимость оставить на нем хотя бы крохотные одежды художественной мысли.

После первой же новеллы ("Общежитие МГУ" Александра Касаткина) берет легкая оторопь: понимаешь, что перед тобою сто двадцать пятое переложение известной байки, назвать которое сценарием позволительно лишь самому сценаристу. Дальше – совсем неловко. Новелла Артема Михалкова "Работа" о суровом собеседовании работодателей-американцев с потенциальным сотрудником укрепляет подозрения в том, что сценарии либо компилировались непосредственно компьютером, либо составлялись не слишком радивыми первокурсниками, чье образование ограничивалось просмотром сериалов.

Генеральная линия фильма сродни генеральной линии всякого сериала: закрасим золотом грязь – а скажем, что отскребли. Все новеллы прилежно выкрашены в одинаковое глянцевое золото. Золотой глянец при желании легко соскребается. Но под ним пусто. Иначе и быть не могло. Если, приступая к созданию произведения искусства, ты произносишь бодрую декларацию о намерениях, как это делает Кончаловский, произведение искусства можно сразу хоронить, не заморачиваясь его рождением. Всякая декларация – могильщик искусства, ибо созданное под заказ уже означает идеологию. В данном случае идеологический "самозаказ" был – создать позитив, лишив Третий Рим налета чернушности. Московские милиционеры – они, оказываются, вполне себе сердечные, надо только чуть-чуть их поскрести ("Абонент недоступен" Олега Фомина), московские киллеры – человечные ("Скрипач" Веры Сторожевой), московские старики уходят на тот свет с веселою улыбкой на устах ("Настоящая жизнь" Георгия Натансона и Егора Кончаловского); Москва хоть и немыслимыми темпами прирастает выходцами из Азии, с Кавказа и даже из Африки, но по-прежнему весела и дружна, как во времена фильма "Цирк" ("Москвичи" Егора Кончаловского"). Руководство по любви к столице великой державы, как и подобает всякому манифесту гламурной державности, скроено без излишних изысков. Иначе позитив может пальнуть мимо сердца.

Всякому времени – свои манифесты. Прошлогодний "Кинотавр" провозгласил начало нового молодого российского кино, сформулированное в альманахе "Короткое замыкание". Это был невеселый манифест невеселых молодых художников – Бориса Хлебникова, Алексея Германа-младшего, Кирилла Серебренникова, Петра Буслова, Ивана Вырыпаева. Он возник закономерно, как возникают пожары на высушенных пространствах. Нынешний же манифест – "Москва, я люблю тебя!" – показательно вымучен и предельно аккуратно уложен в тезис "Добро побеждает зло". И ничего общего с новой мировой модой на кинематографические признания в любви к городам он не имеет – "Париж, я люблю тебя!" и "Нью-Йорк, я люблю тебя!" создавались интернациональными командами. В том и был смысл затеи – мировые столицы оказывались под прицелом художников разных национальностей, культур и ментальностей. Объявив себя продолжателями новой мировой киномоды и взяв за основу принцип, провозглашенный любителями Парижа и Нью-Йорка, создатели альманаха "Москва, я люблю тебя!" дискредитировали саму их идею. И тем самым сделали еще один разрушительный залп по Белокаменной, и без того изнасилованной и замученной свежеотстроенными башенками, нелепыми монументами, церетелиевскими монстрами...

Одна новелла в альманахе получилась действительно умной и художественно интересной – "Объект № 1" Мурада Ибрагимбекова о приключениях двух высотников на разных московских значимых высотах – на Шуховской башне, на Рабочем с колхозницей, на кремлевских звездах, на церетелиевском Петре... Высот много, а ориентиров нет. Потеряны. Неожиданно разумное завершение альманаха.