Рецензент заранее извиняется перед посетителями сайта за возможные эмоциональные всплески, слезы, грезы, розы при анализе фильма Константина Худякова "На Верхней Масловке". Просто, друзья мои, нет сил сдержать чувств, которые можно сравнить (NB: любое сравнение хромает) с процессом посещения американских горок. Кажется, вот сейчас, только что хохотал над сочным, колоритным, интеллигентным юмором, происходящим на экране, а тебя уже засасывает в бездну, и хочется рыдать навзрыд, и в жар, и в холод, и в крик ожидания неизбежного и в мольбу: "Спаси и сохрани их, Господи, да святится имя твое..."

Вряд ли кто-то из нас верит в то, что (в отличие от души) его тело может оказаться бессмертным. Мы все умрем, дамы и господа, это печальная истина, к которой рано или поздно придется придти, но с которой так сложно смириться. Но хватит ли у нас сил, понимая, что приходит этот самый последний час, сказать с иронической улыбкой: "Так долго жить безнравственно. Все мои знакомые уже умерли... Друзья, родственники, дети... все. А я до сих пор жива... И еще хочется, как же хочется еще пожить". А потом снова: "Открой окно, я хочу видеть, как ОНА придет" и отправиться в лучший мир.

Середина восьмидесятых годов прошлого столетия. В стране объявлена перестройка, которая еще не привела к тотальной ликвидации огромных творческих мастерских выдающихся художников. В одном из особняков вместе со своими работами доживает свой век матриарх, мэтресса, профессорша, мастодонт от мира архитектуры (Алиса Фрейндлих). Помогает ей передвигаться, продлевает ее дни, испытывает на себе все старческие причуды молодой талантливый режиссер (Евгений Миронов ), творчество которого интересно лишь посетителям театральных кружков. Между этими двумя людьми, разрыв в возрасте которых достигает временной впадины между прабабушкой и правнуком, вот уже пятнадцать лет присутствует мистическая связь. Ниточка, связывающая жизни двух совершенно разных, творчески ориентированных людей, не может быть охарактеризована одним словом. Не любовь... Не ненависть... Скорее – стремление прожить жизнь с человеком, который искренен всегда, во всех своих проявлениях. Эта искренность выжигает напалмом место вокруг себя, не давая возможности для проявления ни одной человеческой слабости... Эта искренность – наркотик, яд, делающий жизнь окружающих людей то раем, то адом и не позволяющая оторваться от чудодейственного энергетического источника.

Вокруг этих двух людей, обитающих в перманентно замкнутом пространстве особняка, кипят обычные человеческие страсти. Домработница постоянно обворовывает находящуюся практически без движения хозяйку. Родственник и ученик ваятельницы замкнут на самом себе, не замечая, как тускнеют и увядают чувства его молодой жены...

Вокруг тесного мирка отмирающих, но еще присутствующих в те недалекие годы рафинированных интеллигентов сгустком энергии живет их прошлое. Стоп-кадр. Вот режиссер влюблен во взбалмошную симпатичную однокурсницу. Еще кадр. Смерть преподавателя... Еще кадр. Далекое прошлое находящейся без движения женщины... Пролетка... Лошади... Усадьба... Белые казаки... Купание красного коня... И жизнь в искусстве... И наброски этюдов... И знакомства с мальчиками... И вот ей 15... А вот уже 90. И ноги не ходят... И смерть близка... А жить так хочется... И способность к мышлению никуда не ушла... И к любви... И к ненависти... А ОНА так близко... И все это видят. И все хотят защитить. Потому что знают: такой женщины больше не будет никогда. Таких больше не выпускают. Дворяне потому что кончились. Те еще...

Уважаемый зритель, понимая совершенную бессмысленность пересказа сюжета этого кинематографического пира для гурмана, я попытаюсь хоть чуть-чуть подсказать, что надо делать при его просмотре. Кинокартину "На Верхней Масловке" бессмысленно просто смотреть. Ей надо дышать, поймите это перед походом в кинотеатр. Дышать так, как вы не можете надышаться любимой женщиной (любимым мужчиной). Дышать так, как будто вы дышите последний раз. Вдыхать, не понимая, какой запах атаковал ваши эмоции до нервного срыва (а срыв БУДЕТ, уверяю вас). Духи? Не то. Аромат волос? Не то. Запах свежевымытой кожи? Близко, но опять не то. А потом вы понимаете, что наслаждаетесь не запахом любимого человека, а самой возможностью дышать с ней одним воздухом. Этот запах пронизан ее дыханием... И мыслей уже нет. А есть лишь счастье оттого, что этот человек рядом, и невыносимая боль оттого, что сейчас он уйдет навсегда.

Алиса Фрейндлих для участия в проекте согласилась на немыслимое для любой женщины испытание, пойти на которое может только настоящая актриса. Как мы знаем, этой артистке всего лишь девятнадцать лет... Навсегда. В этом фильме она играет женщину за девяносто. Она играет невозможность ходить, дышать, иногда говорить. В последних кадрах она играет переход в смерть. Но ключевые слова в словах "женщина за девяносто" – ЖЕНЩИНА. Она играет способность любить, очаровывать, презирать, прощать, ПЫТАТЬСЯ ПОМОЧЬ МУЖЧИНЕ БЫТЬ МУЖЧИНОЙ... Всегда, при любых испытаниях и обстоятельствах. И зритель живет вместе с Алисой, любит вместе с Алисой, смеется вместе с Алисой и умирает вместе с Алисой.

Говоря об этом фильме, невозможно не произнести "Спасибо" всему остальному коллективу, создавшему это чудо, особенно писательнице и автору сценария Дине Рубин, режиссеру Константину Худякову, актерам Евгению Миронову и Алене Бабенко. Женечка Миронов в очередной раз доказал, что, несмотря на отсутствие в нем хитовой гламурности, именно этот мужчина является актером номер раз в России, способным изобразить тончайшую гамму чувств, красок, оттенков, способным пропеть на экране любовь к человеку, к женщине, к жизни. Аленушка Бабенко, козырнув в "Водителе для Веры", подтвердила в новом проекте, что хвалебные отзывы критики не были преждевременным авансом. Боже мой, а какая красивая у нее спина, кто бы знал до этого фильма.

Кинокартина "На Верхней Масловке", в лучших традициях российского кино, не щадит кинозрителя, показывая красоту ухода as is. В последней четверти фильма очень хочется кричать, плакать, молить режиссера: "Хватит, хватит, пожалуйста, дайте ей уйти, не мучайте больше никого". Худяков вовсе не мизантроп, играющий в Фон Триера. Заставляя зрителя страдать, корчиться от боли, плакать, он, словно показывает некий недостижимый идеал человечища, даже сама смерть которого является таким гимном человеческой жизни, что после просмотра понимаешь, насколько она прекрасна. Прекрасна, в первую очередь, потому, что в ней есть место для любви, для ненависти, для искренности, для счастья, которое зыбко, практически недостижимо и обязательно прервется. Но не теперь... Не теперь...

Уважаемая Алиса Фрейндлих, если Вы когда-нибудь прочтете эти строчки, знайте, пожалуйста, что я очень Вас люблю... С моего детства, когда Вам было девятнадцать, до моего абсолютно взрослого существования, когда мне уже много лет, а Вам до сих пор девятнадцать... Вы – потрясающая актриса. Вы – красивейшая женщина. Вы – Богиня. Равные Вам очень редко появляются на кинематографическом горизонте. Если появляются вообще. Спасибо Вам за то, что Вы есть...

Выйдя из кинотеатра, я немедленно набрал телефон своей бабушки, которой 93 года и которой так часто не хватает моего внимания. Она еще жива... И старт каждого нового дня для нее сейчас означает еще одну жизнь, которую надо в мучениях прожить. Помните о своих стариках. Посмотрите этот фильм. Посмейтесь... И поплачьте... Не пропустите.