БЕЗОТЦОВЩИНА

Журнал "Эксперт" №13
05.04.1999
Лариса Юсипова

Фильм "Мама"собрал всех "звезд", но не обрел единого автора

Основой для сценария "Мамы" стала история семьи Овечкиных – сначала создавших знаменитый музыкальный ансамбль, а потом попытавшихся угнать самолет. История эта отличалась чудовищной бессмысленностью действий как террористов, так и властей, предотвративших угон ценой больших человеческих жертв.

Видимо, именно та легкость, с которой приносились в жертву чужие жизни, стала для авторского замысла толчком едва ли не более значительным, чем сама семейная хроника, – от ее детального изучения сценарист Ариф Алиев и режиссер Денис Евстигнеев сознательно отказались. История, рассказанная в фильме, расположена в нескольких временных пластах, от войны до современности, и почти целиком придумана.

На посвященной премьере пресс-конференции кто-то из продюсеров, кажется, Игорь Толстунов, заметил, что по соотношению мужских и женских ролей у "Мамы" есть по крайней мере один аналог – "Спасти рядового Райана" Стивена Спилберга.

Но этим сходство картин не исчерпывается. В основе их лежат схемы, представляющие фундаментальные для двух наций идеи: ценность каждой человеческой жизни – в американском варианте и потерянность и малозначительность ее перед лицом гигантского пространства и жестокого времени – в российском.

Впрочем, у Спилберга помимо флажков-персонажей, расставленных на точно выверенном чертеже фильма, был еще один герой, по сути главный. Это война, грандиозная достоверность которой перекрывает абстрактность схем. В "Маме" единственного сверхгероя нет, их несколько: мать, родина, судьба, так или иначе воплотившиеся в образе женщины, сыгранной Нонной Мордюковой.

Именно эта особенность фильма в совокупности со сложной драматургией (по словам Евстигнеева, в Голливуде такой сценарий сразу бы отвергли: центральных персонажей должно быть два, от силы три, не больше) поставила авторов перед задачей столь сложной, что даже "профессиональная сборная России по кино" сама по себе ее разрешить не смогла.

Лица, исполнители, действие

Нонна Мордюкова долго не соглашалась сниматься, требуя, чтобы ей, наконец, объяснили, почему героиня решилась угнать самолет. Внятных объяснений она не получила, но сниматься все-таки стала: что-то в интонации режиссера убедило.

Вряд ли актриса не получила ответа случайно – сам теракт в фильме не так уж важен: на его месте могла быть любая другая акция, вследствие которой мать оказалась бы в тюрьме, старший сын – в тюремного типа психушке, а остальные оставшиеся в живых дети разбросаны по городам и весям все еще необъятной родины.

Один (Алексей Кравченко) стал снайпером и однажды чуть было не расстрелял в упор безоружную и обнаженную вражью снайпершу. Другой (Михаил Крылов) – шахтер, получающий зарплату билетами в цирк, а потому с голодухи укравший, зажаривший и съевший цирковую зебру. Третий (Евгений Миронов) – сутенер и наркоман, промышляющий в районе балтийских границ. Четвертый (Владимир Машков) производит детей на острове Таймыр, в поселке, где все мужчины погибли. Вокруг пятого (Олег Меньшиков) закручивается современная часть сюжета: чтобы вызволить его из психушки, сыновья по зову матери вновь собираются вместе.

Суть

Когда-то мать решила за них – и выбор оказался чудовищным. Но дети опять готовы подчиниться ее призыву – они слышат не только голос матери, но и голос судьбы.

Сценарий писался "под Мордюкову". Последняя крупная роль у нее была в 1981 году в "Родне" Михалкова, потом, спустя пятнадцать лет, она сыграла в "Русском проекте" Дениса Евстигнеева – знаменитых "имиджевых роликах" ОРТ. Из-за участия Мордюковой в фильме согласился сниматься Олег Меньшиков, под масштаб которого "доводилась" в сценарии роль старшего сына Ленчика.

Недавно в "Тихом доме" Мордюкова вспоминала, как восемнадцать лет назад вытащила из кипы лежащих на столе у Никиты Михалкова снимков неизвестных молодых актеров маленькую фотографию. Так Меньшиков оказался в "Родне", и его сцена с Мордюковой стала в фильме едва ли не главной. Или, во всяком случае, так кажется сейчас, спустя восемнадцать лет, когда за действующими лицами встают лица и судьбы их исполнителей.

О сцене объяснения Ленчика с матерью трудно даже сказать, что она "главная". Она первая, когда исключительность актера и его способность вести свою тему через любой текст начинает пробуждать в фильме жизнь и смысл. Но происходит это, к несчастью, почти в самом конце.

Зато именно эта сцена позволила появиться непредусмотренному сценарием финалу: улыбка, против воли возникающая сначала на лице у Ленчика, а потом – у остальных братьев, означает и прощение матери, и примирение с нею. Иными словами, примирение с судьбой, какой бы она ни была, и с жизнью, обижаться на которую бессмысленно.

Стоило ли ради этого прозрачного и простого финала городить конструкцию с ансамблем, угоном, спецназом, снайпером, сутенером и съеденной зеброй, с цитатами из доброй половины "культовых" американских и европейских фильмов? Вряд ли. Напряженного действия в фильме не возникает. Полифонии человеческих историй тоже. Ни мастерства художника Аронина, ни фантазии изобретателя костюмов Каплевича, ни виртуозности камеры Козлова, ни авторитета Нонны Мордюковой, ни блестящей техники Машкова, Миронова и дарования начинающих Крылова и Кравченко не хватило на то, чтобы за драматургической схемой начал проступать объем. Объемной и осмысленной остается лишь одна, прожитая в сумасшедшем доме и молчании жизнь. Но это отдельная, куда более камерная и значительная история, чем та, которую попытался рассказать фильм.