Фильм Валерия Тодоровского полемически называется "Любовь". Но я бы затруднился сказать, о любви ли он. Скорее – о ее преддверии, о любовно-сексуальном опыте двух юных приятелей. ... Опыт этот описан настолько точно, что заставляет вполне взрослых людей узнавать на экране свои, ... как говорят сексологи, комплексы пубертатного периода.

К этому благодатному материалу наше кино подбиралось давно, но останавливалось – главным образом перед цензурным барьером, а отчасти перед советским ханжеством. ... Несмотря на то, что Василий Пичул своей "Маленькой Верой" публично лишил девственности советскую кинематографию. Андрей Смирнов в "Осени" сделал это раньше, но об этом мало кто узнал, поскольку картины практически не было в прокате. Первопроходцы проторили путь, но на экран вместо секса хлынула доселе сдерживаемая сексуальная агрессия. ...

В "Любви" секс становится, наконец, нормой жизни. ...

Тодоровский ... снял "папино кино", психологическое, достоверное, не претендующее на сверхоригинальность, но четко доигрывающее до естественного упора то, что раньше обрывалось. Есть в его картине уверенность профессионала и человека, под которым не шатается земля. ...

Хотя любовные коллизии фильма, как я уже сказал, вполне "жизненны", ... "Любовь" – это искусство. Режиссер технично переплетает обе романтические линии; ... умело строит двуплановые разговоры; выразительно очерчивает персонажей, находя для каждого свою краску: ловелас Вадик и однолюб Саша, легкомысленная татарочка и серьезная иудейка, любовь-флирт и любовь-мука; ... две симпатичные бабушки и одна издерганная мать. Сашины родители (в сцене представления невесты) – отдельный сюжет: легкий, но внятный отсыл к аналогичной сцене представления жениха родителям маленькой Веры. ...

Но Тодоровский, похоже, решил цитировать главным образом самого себя: во-первых, он показывает своим парочкам эпизод соблазнения из "Катафалка" и даже рецензирует его их устами ("Какой плохой фильм...", "Нет, вообще-то ничего...") и, во-вторых, в "снятом" виде воспроизводит его мотив – Вадик почти так же вступает во владение генеральской квартирой и "Волгой", как герой Андрея Ильина – дачей и "катафалком", ... причем сходство усугубляется Вией Артмане, сыгравшей там мать, а здесь бабку героини. ...

Еврейская тема, введенная в любовный сюжет, на мой взгляд, разрушает фильм. Первые части ... – это как бы одна картина, а все, что начинается с момента, когда мы понимаем, что пятая глава Машиного паспорта чревата ее близким отъездом, – как бы другая. Отъезд, да еще отягощенный психологическим террором, ... вносит такой сквозняк в любовный мир, создаваемый Тодоровским, что становится не до любви. С другой стороны, отъезд упрощает коллизию, подменяя художественную тему столкновения русского и еврейского стереотипов любовного поведения публицистической темой выживания евреев из России. ... Этическое достоинство оборачивается эстетическим недостатком.

Недостаточно опосредованное вторжение жизненного материала в фильм приводит ... к тому, что картину начинаешь судить по законам бытового правдоподобия – и тут же обнаруживаешь логические разрывы. Прежде всего в центральной стычке между Сашей и Марией после неудачной попытки сближения. При всей закомплексованности обоих, мне не верится, что он способен так хамски отреагировать на ее сопротивление. Не верится и в возможность примирения ... после ушата словесной грязи, плевка в лицо и особенно после "жидовки". ... Так что, заключаю я, по идее Тодоровскому лучше было бы обойтись не то чтобы без евреев, но без отъезжающих евреев. А по факту – спасибо ему за то, что не обошелся: еврей на российском экране – всегда диковинка.