Телеканал "Россия" закончил демонстрацию десятисерийного художественного фильма "В круге первом" по одноименному роману Александра Солженицына

Первая экранизация прозы Александра Солженицына стала событием. Правда, несколько запоздалым: если бы это произошло раньше (до телевизионных "Детей Арбата" и "Московской саги"), то, соответственно, и потрясло бы сильнее. Зритель уже знает, видел на экране все зверские издевательства над человеком, которые творились в нашей стране в годы сталинских репрессий, вместе с героями и их близкими пережил леденящий страх, постоянно живший в душе каждого.

Но в то же время тема в теме – безжалостная, жестокая эксплуатация мозга нации, умов оставленных в живых, но лишенных свободы советских ученых, – для многих зрителей стала открытием. В связи с этим и интересны центральные мужские характеры, и прежде всего, главный герой – Глеб Нержин (Евгений Миронов).

За экранизацию романа по сценарию Александра Солженицына взялся 72-летний Глеб Панфилов – кинорежиссер с богатейшим, в том числе и телевизионным опытом, проект которого, согласно современной моде, включает не только многосерийный телефильм, но и сокращенный вариант – кинофильм, предназначенный для проката в кинотеатрах.

В ряде интервью Панфилов подчеркивал, что ставит целью максимально полно и точно перенести на экран солженицынскую прозу, насыщенную интересными мыслями, написанную талантливо, очень эмоционально. И он высококлассно справляется с этой задачей, понимая, однако, что фильм неизбежно получится ближе к литературе, чем к кинематографу.

Во всяком случае, о ярком кинематографическом языке (оператор Михаил Агранович), отличавшем, к примеру, телеэкранизации "Идиот" или "Мастер и Маргарита" Владимира Бортко, здесь, увы, говорить не приходится. Хотя отдельные удачи встречаются (струящаяся по скорбному лицу Володина душевая вода ассоциируется с потоками слез, которые ему предстоит выплакать в заключении).

Несколько огорчает и чрезмерная красивость картинки, выстроенная "правильность" внутри кадра, его, так сказать, вычищенность, вылизанность, отутюженность (художники-постановщики Константин Зубрилин и Анатолий Панфилов): ни пылинки тебе, ни соринки. Ладно сидят на заключенных комбезы (почему-то из джинсы), новенькие шинели на военных, красивы костюмы и платья на женах, обезумевших от горя (художник по костюмам Вера Чиаурели). Но, конечно, это не эстетизация сталинской эпохи, как показалось некоторым, а просто свидетельство недостаточной степени мастерства художников. По идее, фильм о жизни заключенных вообще бы должен быть не цветным, а черно-белым или монохромным.

Но главное, чего нет в фильме и что по нынешним временам совершенно необходимо многосерийному телефильму, так это напряжения, того самого, выражаясь модным словечком, саспенса, когда очередная серия обрывается на самом интересном месте. К примеру, вскочил Иннокентий Володин на окно, решившись на самоубийство, – а тут тебе и пошли бы финальные титры (монтаж Глеба Панфилова).

Чем привлекает сериал, так это превосходными актерскими работами.

По поводу главных героев Нержина-Миронова (не слишком ли благополучен?) и Володина-Певцова (почему предателя сделали героем?) уже спорят, а зрители старшего поколения категорически не приняли их. Но зато насколько хороши и неожиданны Игорь Скляр (Герасимович), Михаил Кононов (Спиридон), Альберт Филозов (дядя Авенир)! Великолепны Инна Чурикова (жена Герасимовича) и Галина Тюнина (жена Нержина) – сцены их свидания с мужьями, безусловно, лучшие в фильме. Запомнился новой (после "Штрафбата") отличной работой Роман Мадянов (шеф МГБ Абакумов). Некоторые не приняли Игоря Квашу в роли Сталина, но в последнее время столько самых разных сталиных мельтешит на телеэкране, что одним больше, одним меньше – уже неинтересно.

Но так или иначе, а новый телефильм представляется ценным в первую очередь тем, что в очередной раз приближает нас к сложной, противоречивой, страшной эпохе, которую нам, к счастью, не выпало пережить, но которую очень хочется понять, потому что все, что происходило в те далекие годы, касалось наших отцов и матерей, дедов и бабушек, касалось буквально каждой семьи и всей нашей многострадальной Родины. Мы вырвались из круга первого, замкнутого колючей проволокой, и не дай Бог нашим детям и внукам снова попасть туда.