Пока в фильме "В круге первом" власть имущие выглядят убедительнее, чем обитатели шарашки

В воскресенье, 29 января, на канале "Россия" стартовал 12-серийный фильм "В круге первом" (режиссер Глеб Панфилов, автор сценария Александр Солженицын). Выходу фильма предшествовала беспрецедентная рекламная кампания. Москва была увешена биллбордами: "Миронов пойдет по этапу", "Чурикова ждет мужа из тюрьмы" и т.д. Зрителей готовили к шедевру.

Основная проблема, которую решает Солженицын в романе "В круге первом", – проблема нравственного выбора. То, что называют крайними вопросами бытия. Поступить по совести, рискуя свободой и жизнью, или не рисковать, загнав совесть (в случае ее наличия, конечно) в дальний угол души?

Когда-то роман "В круге первом" начинался с того, что дипломат Володин звонил из телефона-автомата, чтобы предупредить незнакомого человека о надвигающемся аресте. В окончательной редакции романа Володин звонит в посольство США и предупреждает американцев о том, что чертежи атомной бомбы, украденные советской разведкой у американских ученых, вот-вот будут переданы агенту. Фильм, сценарий которого писал сам Солженицын, разумеется, начинается с того же: дипломат Володин (Дмитрий Певцов) звонит в посольство. И зритель сразу оказывается перед очень сложным вопросом: а что есть совесть в подобной ситуации?

Снятый в неспешной стилистике, напоминающий то ли о кинопродукции соцреализма, то ли о постановке в академическом театре, фильм переносит зрителя в шарашку, в кабинеты власти, в квартиру советской элиты...

Шарашка – тюрьма, но не страшная. В таких условиях можно жить и даже работать по любимой специальности. В таких условиях можно, как Глеб Нержин (Евгений Миронов), воскликнуть: "Благословение тебе, тюрьма!" Собранные на шарашке советские интеллигенты ведут разговоры, за которые на воле жестоко бы поплатились. Дух мужской дружбы и философии парит под парусным сводом потолка.

Голос автора за кадром объясняет: "Шарашки удобны всем. Государству. На воле нельзя собрать в одной группе больших ученых: начинается борьба за славу и Сталинскую премию. А на шарашке слава и деньги никому не грозят, Николаю Николаевичу – полстакана сметаны и Петру Петровичу – полстакана сметаны. Все работают. Выгодно и ученым: избежать лагерей в Стране Советов очень трудно, а шарашка – лучшая из тюрем, первый и самый мягкий круг ада, почти рай: тепло, хорошо кормят, не надо работать на страшных каторгах". Здесь, видимо, какая-то особая солженицынская ирония. Ведь не считает же он в самом деле, что те же обитатели марфинской шарашки на воле боролись бы за славу и деньги?

Кабинеты власти – тоже своего рода тюрьма. Пожалуй, что и страшная. Не зря министр госбезопасности Абакумов (Роман Мадянов), оказавшись в кабинете у Сталина (Игорь Кваша), один на один с вождем, едва не падает в обморок. При том, что Сталин в исполнении Кваши хотя, конечно, коварен, но и умен, значителен, харизматичен. Такой Сталин народу определенно должен нравиться. Особенно когда он говорит Абакумову: "А ты не боишься, что мы тебя первого и расстреляем?"

Странно, но власть имущие в фильме выглядят убедительнее, а то и привлекательнее по сравнению с обитателями шарашки. В том ли дело, что актеры играют ярче и сильнее, в том ли, что шарашка расслабляет, еще в чем-то – сказать трудно. Есть, правда, одно исключение: зэк-инженер, осужденный на 25 лет (Андрей Смирнов), который демонстрирует такое достоинство и абсолютную свободу в кабинете Абакумова, что министр госбезопасности проникается к нему уважением. Неправдоподобно, но впечатляет!

Когда-то Александр Солженицын перевернул мир. Считается, что именно благодаря его книгам рухнула тоталитарная коммунистическая система. И что "во многом благодаря Солженицыну мы живем сегодня в другой стране".

После первых двух серий "В круге первом" остается ощущение, будто главный советский диссидент и борец с тоталитарным государством обернулся к нам какой-то иной стороной. Возникает запутанный клубок противоречивых чувств, из которого трудно выбраться. Вроде бы по логике дипломат Володин (его имя Иннокентий переводится как "невинный"), решивший для себя: "Надчеловеческое оружие преступно допускать в руки шального режима", – должен вызывать сочувствие. Однако государственный канал, показывающий фильм, совсем недавно разоблачал британских шпионов. И как в таком контексте выглядит невинный дипломат Володин? Впрочем, и без этого контекста сочувствовать ему трудно. Предупредить об аресте – это понятно, это по совести. А вот сдать американцам своего разведчика – это по совести? Американцам, которые за три года до описываемых событий сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки...