Непобежденному Учителю

Стало быть, отменяется и такой заголовок, весьма и весьма язвительный: "Побежденному Учителю". Два года назад, когда учительская (на самом деле ученическая, чего там греха таить) "Прогулка" не получила ничего, даже мало-мальского приза, эта острота одного из наших коллег имела большой успех. Ныне же этот наш коллега, упорно не сдающий свои позиции в отношении г-на Учителя, вроде как посрамлен. Ибо "Космос" со всеми его предчувствиями, недомолвками, красивыми туманами и обманами, упакованными в оболочку чуть ли не эпоса, – теперь наше все. Нервный Учитель (а хорошая все-таки фамилия!), всегда державшийся гордо и обособленно, несколько начеку и преподавательски строго, на торжественном вручении чуть было не растаял – улыбался слегка растерянно, однако с достоинством заслуженного победителя, окидывая зал со снисходительной улыбкой олимпийца. Правда, неуемные акулы пера придумали новое название для новоявленного триумфатора, а именно – "Космизм ситуации", Коварно вклинив букву "с" – видимо, чтобы обозначить свое отношение к сложившейся на последнем ММКФ табели о рангах.

Мол, в конкурсе – в этом году на удивление сильном – были картины и получше, ярче и эффектнее, чем туманная ретросага о предчувствии больших перемен, которым буквально охвачены герои картины, жители заштатного северного городишки, грезящие о полете в космос. К тому же – опасаются особо дальновидные – что мы будем делать в следующем году, если, не дай Бог, Россия выдаст на-гора безупречный шедевр (всякое случается)? Опять награждать "своих"?

Трудный вопрос. Тем более что новая картина г-на Учителя действительно производит двойственное впечатление. И сторонники ее, и противники в один голос отмечают, что сценарий Александра Миндадзе был гораздо внятнее: туманные предчувствия и грезы сочетались в нем с четкой драматургией, ясной расстановкой сил. В противостоянии наивного дурачка по кличке Конек и инфернального Германа, бредящего космосом, чувствовался метафизический конфликт, который в конце-концов должен был разрешиться самым неожиданным образом. В интерпретации Учителя этот самый конфликт не разрешается никак: ускользающий Герман то ли тонет в темных водах северного моря, то ли добирается до норвежского корабля; а Конек, завороженный разговорами друга-врага о скором покорении космоса, совершенно случайно встречает в поезде белозубого курсанта летного училища по имени Юрий. Стоило курсанту, отдаленно напоминающему Гагарина, произнести свое имя, как зал взорвался аплодисментами. Переходящими, как говаривали раньше, в бурные овации: ибо никому неизвестный белозубый курсант по воле режиссера тут же превращается в самого Гагарина – на экране возникают документальные кадры чествования первого космонавта. Такой прилив патриотизма вызывает амбивалентные чувства: люблю Россию я, но странною любовью. Но, как написал один критик-интеллектуал, дело не в патриотизме, а в здоровом прагматизме, с каким Миндадзе и Учитель реанимировали старый брэнд под названием "русский космос". Ибо именно этот "брэнд" связан с лучшими традициями русской культуры – космизмом, стремлением куда-то вверх, к духовным вершинам – к Богу ли, в космос ли, все равно.

Тем не менее, повторюсь, противники картины неистовствуют, полагая решение большого жюри несправедливым и конъюнктурным. Сторонники же апеллируют к ФИПРЕССИ, международному жюри критики, всегда отличавшемуся независимостью суждений и высоко оценившему работу Учителя: шведская "Гитара-монголоид" опередила "Космос" всего на один голос. Конечно, если бы председателем жюри была я, то эта самая "Гитара" – самая странная, дикая, радикальная картина фестиваля – непременно бы получила "Золотого Георгия". Но, как съязвил один молодой критик, не считающийся с авторитетами, Валентину Черныху, нынешнему председателю жюри ММКФ, такое кино переварить трудно. Еще труднее представить "Гитару" в конкурсе солидного международного смотра – даже Канн при всей своей любви к радикальным жестам вряд ли бы ее взял. Разве что в качестве забавного казуса, демонстрации широты взглядов. Если за что и хвалить отборочную комиссию ММКФ, то за шведскую "Гитару", снятую документальным способом, на манер поэм Косаковского, с их непредумышленным юмором и веселым идиотизмом. Как будто фильм сделан парочкой полоумных студентов, фиксирующих на пленку все, что попадется под руку: вот какие-то придурки без конца топят украденный велосипед, другие придурки, постарше и посолиднее, от нечего делать играют в русскую рулетку и так далее и тому подобное. В финале над шведским городком взмывает полотнище из пакетов для мусора, эдакий неопознанный летающий объект, пугая и веселя обывателей. Жизнь врасплох – не отмеченная ни четкой драматургией, ни высокодуховными, не в пример нам, предчувствиями; а вместо космического корабля "Восток" – мусорные пакеты, взмывающее в небо. На самом деле в этом, как ни смешно, и состоят наши различия: наше безумие скорее "космическое", нежели обывательское; даже живя в поразительной нищете, советские люди мечтали о чем-то необыкновенном, вроде полета на Луну, презирая и третируя "мещан", тоскующих о размеренности существования. Неожиданное соперничество между фильмами Учителя и дебютанта Рубена Остлунда, своеобразно оттеняющими друг друга, – одна из подспудных тем фестиваля. В том-то и фишка, как выразились бы ровесники Остлунда, веселого шведского вундеркинда, выросшего на диком острове, где не было ни кино, ни телевидения. ...

Итак, подведем итоги? Одно ясно: победа г-на Учителя не столь безусловна, как кажется поклонникам его картины. При всей драматичности, визуальной красоте и эпичности "Космоса", вызвавшего приливы патриотизма у публики, в конкурсе были картины и посильнее. Правда, выбрать из них оказалось довольно трудно – и "Балканкан", и "Вечная мерзлота", и "Гитара-монголоид" обладали равными достоинствами. Быть может, поэтому жюри пошло по пути наименьшего сопротивления, наградив русскую картину?