На последнем, XXVII Московском международном кинофестивале были представлены разные и необычные фильмы. Но все в мире устроено так, что приз всегда один, невзирая на количество претендентов. "Золотого Георгия" взял фильм самого спокойного режиссера Алексея Учителя с многообещающим названием "Космос как предчувствие".

Если и есть почва для разговоров о возрождении и развитии отечественного кинематографа, то можно смело поднимать флаг. Учитель снял фильм, достойный не то чтобы киношных – правительственных наград.

"Космос как предчувствие" в англоязычных странах появился под скромным именем "Dreaming of Space". Это можно перевести как "Мечтая о космосе". Наверное, это символично – российский вариант названия предупреждает зрителя о том, что ему предстоит интеллектуальное кино, а заграничный просто сбивает с толку. Представляю американца, который с непременным солидным кульком поп-корна заявляется посмотреть на русских космонавтов, а на улицу выходит в состоянии вполне объяснимого ступора. И поп-корн съесть забыл.

Новое российское кино продолжает обращаться к ушедшим эпохам. Мы словно попали на бесконечный сеанс кинохроники. Пленка шуршит, проектор жужжит, а мы все не можем оторвать взгляда от мира, в который не попадем больше никогда. Одни задумчиво грустят о пережитом, другие удивляются, как оно было лет сорок-пятьдесят тому назад. Но пленку старательно режут и склеивают профессионалы, и они знают: монтировать нужно так, чтобы зритель не заметил их работы. Тем более в документальном кино не должно быть повторов.

Режиссер Учитель не пошел по уже плотно протоптанному пути своих российских коллег. В "Космосе" только два именитых актера, но этого, поверьте, предостаточно. Два Евгения – Миронов и Цыганов – делают своих персонажей такими, что большего желать не приходит в голову. Женские роли исполняют очень перспективные актрисы Ирина Пегова и Елена Лядова. Эта четверка удивительно гармонична, если, конечно, кому-то захочется усмотреть гармонию в этом спокойном только на первый взгляд фильме.

Миронов появляется в своем обычном амплуа тихого и чудаковатого парня со смешным прозвищем Конек. Небольшой приморский городок дал ему работу в кафе, досуг в боксерском зале и любовь с официанткой из того же заведения. Плохая погода и ледяное равнодушие окружающих не кажутся ему чем-то плохим или подозрительным. В конце пятидесятых Конек смотрит скорее вперед, чем по сторонам. Ну, иногда еще и на звездное небо, по которому скользит бесшумная звездочка первого спутника. Разве можно не доверять громадной стране, которая уже покоряет таинственный Космос?

Герой Цыганова – если не полная противоположность, то уж точно не попутчик Конька. Суровый, напряженный Герман хорошо боксирует, слушает радио и плавает в ледяной морской воде с одинаковым хладнокровием. Страна, которая летает в небо, еще и ломает людям жизни. Германа она подержала в своих любимых лагерях. Срок кончился, но ему нужна совсем другая свобода, о которой в СССР мечтать не приходится. Да он и не мечтает.

По странным и неотвратимым законам жизни пути Конька и Германа пересекаются, причем более чем ощутимо. Первая встреча заканчивается несколькими убедительными нокдаунами на ринге, и поверженному Коньку ничего не остается, как настоять на повторении. Незаметно они становятся почти друзьями. Правда, дружба складывается подозрительная.

Герман успевает все: и подраться с завсегдатаями местной забегаловки, и отбить у новоиспеченного друга девушку, и наплести Коньку широкомасштабной ахинеи. О том, например, что он один из группы специально отобранных людей, готовящихся к полету в космос. На самом деле "астронавт" готовится переплыть залив и попросить политического убежища в суровой Норвегии. Впрочем, Конек так доверчиво хлопает длинными ресницами, что трудно удержаться от вранья.

Две подружки-официантки, невольно оказавшиеся в центре событий, происходящих между двумя мужчинами-антиподами, играют важную роль. Как и положено слабому полу, они не стремятся открыто влиять на их поступки. Но в результате, когда зритель начинает уже путать двух нарочито похожих актрис, они на время становятся главными героинями фильма. Пока мужчины по-детски мечтательно рассуждают о космических просторах и глубинах, девушки устраивают свои жизни. В бесперспективном городишке так не хочется проводить всю жизнь, особенно когда молодая кровь заставляет сердце переходить на аллюр...

Дальше будет все интереснее. Заканчивается фильм обескураживающе, а зритель, не обращая внимания на вспыхнувший в зале свет, судорожно прислушивается к себе. Потому что равнодушным остаться нельзя. В интернете можно найти самые разные отзывы – от откровенного восторга до презрительного непонимания. Но нигде я не встретил комментария, лишенного эмоций. Такого кино российскому зрителю не показывали давно.

Мы видим эпоху начала 60-х, эпоху безмерной гордости граждан за свою страну, эпоху побед и громких имен. Но тем и хорош этот фильм, что параллельно мы видим и обратную сторону большой луны под названием Советский Союз. Людям, уставившимся на далекий и удивительный спутник, он кажется новой путеводной звездой. Но ничего не меняется. За Германом все так же подозрительно следит тайный гэбист с простецким прозвищем Кирыч. Конек все так же не может постоять за себя, потому что родился не вовремя. А их сограждане все так же ходят на работу, пьют пиво после нее и ничего-ничего не знают о мире вокруг них. Зато слышали про космос, как и про то, что "мы там первые, и мы там одни".

А тем временем до гагаринского "Поехали!" остается всего ничего. Темная Вселенная вот-вот с легким раздражением примет космический корабль "Восток", который взлетит с советского космодрома. Мир пристыженно помолчит и бросится вдогонку, а сияющий Гагарин молодецким шагом промарширует по Красной площади. Под аплодисменты партийных руководителей и миллионов восхищенных соотечественников.

Здесь нужно заметить, что в фильме "Космос как предчувствие" есть одна очень интересная деталь. Учитель покажет кадры из советской хроники, в которую умело вставит героев собственного фильма. И это не только умелый монтаж и оригинальный подход. Это еще и символ – режиссер как бы помещает своих персонажей в то время по-настоящему, претендуя на создание из игрового кино реальности.

А реальность такова, что человеческая природа сложна и проста одновременно – и от этого становится еще сложнее. Главное – это не полет в космос и не соцсоревнования-пятилетки. Главное – это то, что происходит с Германом и Коньком в течение фильма. Не устаешь удивляться эффекту, который получается при объединении усилий талантливых людей. Миронов и Цыганов по ходу фильма превращаются в разных людей, меняя внешность и приоритеты.

Но со своим основным "Я" они ничего поделать не могут. Конек может сколько угодно отращивать усы, бросаться на дружинников и сверкать отрепетированным взглядом из-под надвинутой на глаза кепки. Он все равно останется нелепым Коньком. Он даже горевать не умеет. Герман тоже не способен окончательно скрыть яростную ненависть к окружающей действительности. Сразу по приезде в город он попадает в список подозрительных людей Кирыча. А последить за ним гэбист просит Конька.

Нет, мироновский персонаж не предаст друга. Более того, он даже предупредит Германа о готовящемся аресте. Но Конек – один такой, и этим он слишком сильно отличается от стремящихся быть похожими друг на друга сограждан. Таких, как подружки-официантки. Они просто еще не узнали, что индивидуальность не менее ценна, чем патриотизм или доверие. И гагаринский полет – это не только подвиг всех советских людей, но и улыбчивого паренька Юрия, 108 минут кружившего по неровной орбите Земли.

Один из фильмов Учителя – "Дневник его жены" – рассказывает о жизни Ивана Бунина в эмиграции. После его выхода на экраны основная масса зрителей была шокирована и возмущена откровенностью сюжета. Над "Космосом" нужно основательно поразмышлять, чтобы испытать подобные чувства.

В отличие от многих коллег по цеху режиссер вовсе не ностальгирует по пятидесятым-шестидесятым. Он показывает аудитории, что такое огромная, бескрайняя даже страна, раскинувшаяся на планете, танцующей в холодном космосе. Что такое люди, живущие в ней. И что такое ощущение постоянного предчувствия настоящих, солнечных перемен.