ЗНАК БЕДЫ

russiandvd.com
18.04.2007
Игорь Михайлов

В начале шестидесятых годов прошлого столетия два разнонаправленных события определили дальнейшую жизнь великой страны, прочно застрявшей за железным занавесом. Одно из этих событий было широко разрекламировано. Другое – глубоко засекречено. В 1961 году в космос был запущен первый пилотируемый аппарат. 108 минут пребывания на околоземной орбите обернулись триумфом для страны и человека, на короткий промежуток времени ставшего ее символом. В 1962 году армейские и милицейские подразделения расстреляли в Новочеркасске мирную демонстрацию рабочих, потребовавших повышения оплаты труда и остановки роста цен. Новая кинолента Алексея Учителя "Космос как предчувствие" продолжает, казалось бы, прерванную навсегда цепочку советских мифологем, идеализируя барачную жизнь эпохи конца пятидесятых, как романтическую эру мечтаний о великих свершениях, и полностью игнорируя предположения о ее страшных последствиях.

В северный приграничный городок приезжает таинственный незнакомец. Он профессионально дерется. Он искушен в сексе. Он обладает транзистором, способным принимать вражьи голоса. Он плавает, как рыба, в ледяной воде. Даже имя его словно срисовано с типажей аристократических романов. Нашего незнакомца зовут Герман.

В северном приграничном городке проживает наивный чудак. Он пьет по вечерам, но с утра чист, как стекло. Он занимается боксом в спортивной секции. Он по уши влюблен в официантку-разведенку. Он, как губка, впитывает манеры своих друзей, пытаясь перенять наиболее эффектные черты поведения, однако, не понимая мотивы их поступков и образа действия. Он – средоточие понятия "простой русский человек". Этого чудака зовут Виктор.

"Они сошлись. Вода и камень, стихи и проза, лед и пламень, не так различны меж собой..." С точки зрения Виктора – их отношения с Германом являются крепкой мужской дружбой без второго дна. Тренер Виктора по боксу знает, что на самом деле его ученик втемную приставлен к подозрительной личности наблюдателем от вездесущих органов. А сам Герман, не обращая внимания на мелкие интриги своих знакомых, подчинил свою жизнь одной сверхзадаче – выйти из-под опеки свинцового государства, бежать из-за железного занавеса, покинуть ненавистный СССР.

"Космос, как предчувствие" перекликается с перестроечным советско-французским фильмом "Восток-Запад". Если помните, герой киноленты, известный пловец, бежал из СССР именно тем способом, который избрал себе совсем не "космический" Герман, вплавь, по бушующим водам ледяного моря. Персонаж "Востока-Запада" становился настоящим героем, переплывал железный поток, обретал себя в свободном мире и воссоединялся с красавицей женой. Герман, судя по всему, так и не доберется до иностранной плавбазы, никчемно завершив свое существование в бурных северных морях.

Он вообще какой-то странный, этот Герман. Вместо большой и чистой любви предлагает подруге Виктора изощренные сексуальные ласки. ("Он потом даже поцеловал меня ТАМ. – Он что, больной?" Этот откровенный диалог между Виктором и бывшей невестой – суть, квинтэссенция фильма). Вместо откровенной беседы предпочитает загадочную маскировку намерений. Вместо ощущения сопричастности к великим победам выражает желание показать большую фигу всему окружающему его советскому народу. Он не то, чтобы мерзавец последний, просто он – не НАШ, вот в чем загвоздка. И такие, как он, НЕ НАШИ, обречены на вымирание в великую эпоху наивных романтиков, в своих бараках мечтающих не о свободе индивидуума, а о покорении звездных вершин при помощи общинного объединения могучей кучки мурашей, именуемой великим народом.

"Космос, как предчувствие" становится тем самым скрытым гимном продолжающегося поворота искусства, как предчувствия его очередного подчинения идеологии общинности. Вся беда заключается в том, что эта концепция уже неоднократно была отринута, как неэффективная, и в эпоху Столыпина, и в эпоху Горбачева, то-есть, именно в те моменты, когда российский народ имел все шансы на выздоровление и очищение от скверны отрицания свободы личности. Присуждение первого приза Московского Кинофестиваля киноленте, которая достаточно убедительно предлагает зрителю восхититься чувством ничем не оправданного ожидания великого подъема, эмоционально зовет нас назад, в прошлое, тоже несомненный признак примата идеологии над собственно творчеством, попытка показать новые ценностные ориентиры постсоветской культурной элиты, объединившейся с чиновничеством "новой России".

Гламурно выписанные бараки. Единство великой общности. Чистая дружба навсегда. Две сестры, в итоге сражающиеся за простого парня, Виктора, не обладающего извилинами, но складно умеющего мечтать о прекрасном "далеко". Юрий Гагарин, запросто путешествующий по сибирским железнодорожным трассам. Отщепенцы, обреченные на смерть в холодных морях. Органы безопасности, не допускающие чужаков к работе грузчиками на заграничных плавбазах. Весь народ, распределенный по сотам, абсолютно удовлетворенный своей принадлежностью к ожиданию торжества великой эпохи.

Космос, как предчувствие. Вот только на самом деле это было предчувствие беды. Предчувствие расстрелов Новочеркасска, залитой кровью и задавленной советскими танками Праги, лагерей и психушек для тех, кто осмеливался думать, умел заниматься сексом, обладал батарейками к транзисторам и не желал подчиняться объединяющей воле престарелой матки из пчелиного улья. Жаль, но фильм совсем не об этом.

А первый космонавт, говорят, по пьяни с небес шибанулся. Врут, наверное, отщепенцы.