Смотрю "Апостола" и вижу: у нас сформировался новый тип сериала про отечественную историю. Эдакая попытка синтеза откровенной развлекательной жанровости с признаками серьезного искусства.

Получается гораздо больше, чем шпионский триллер про войну, но все-таки меньше, чем историческая драма. С мощной иллюзией достоверности – но все-таки без настоящего психологизма.

Аура и ее подробности

Сериал режиссеров Юрия Мороза и Геннадия Сидорова начинается не с хорошего бюджета и даже не с подбора прекрасных актеров, но с метафизической штуки – психологического самовнушения авторов-создателей. "Мы делаем замечательное, выдающееся, глубокое, драматичное и, главное, реалистическое про-из-ве-де-ние. Мы постигаем нашу великую и страшную историю. В нашем кино – настоящая жизнь..." Если такая установка внутренне доминирует, с ней можно разрабатывать любой сюжет, любые предлагаемые обстоятельства. У произведения все равно будет аура сложной эстетической вселенной.

За ауру в "Апостоле" отвечают формальные принципы тонко сшитой и глубокосодержательной художественной материи. Прежде всего – уважение к подробностям и максимальное насыщение каждой секунды экранного времени.

Обыкновенный авантюрный фильм кое-где торопится, строит действие живописными крупными блоками. По НТВ идет сериал "Жизнь и смерть Леньки Пантелеева". Там полно драматических кульминаций. Например, когда главный герой совершает побег из тюрьмы. Конечно, трудно остаться безучастными к уголовникам, которые ночью выходят в коридор тюрьмы, разбиваются на группы и бегут в разных направлениях, рискуя получить пулю или сломать ногу, прыгая с крыши.

Нет, для "Апостола" это слишком примитивно и в лоб.

В "Апостоле" кульминация напряжения – когда герой долго-долго ищет ключ, который и не должен ничего особенного открыть. Ключ нужен просто для порядка, как факт ориентации в интерьере. Чтобы враги не заподозрили в герое чужака. Истомин ищет и торопится, осторожно ищет и долго торопится. Шарит чуткими пальцами под ковриками в казенном коридоре, осторожно проверяет двери, при посторонних звуках настораживается, но почти не озирается. Кота гладит, словно самого себя успокаивает. Какое пиршество эмоциональных оттенков в игре Евгения Миронова. Какая тонкая проработка психофизики героя в ситуации перманентной опасности.

А Лида в исполнении Дарьи Мороз? Это же просто чудо, как актриса не боится принести свою привлекательность в жертву искусству. Как героиня не владеет своей мимикой, как судорожно рыдает и вытирает слезы, как затравленно смотрит некрасиво заплаканными глазами.

А Лариса Малеванная, чья героиня словно сошла со старинной, даже слишком дореволюционной фотографии!.. Тут явно перестарались, все же фильм не про 1920-е, а про 1940-е. Но образ все равно впечатляет своей инаковостью, своей отрешенностью от советских реалий в самом пекле общественных бед.

Таких филигранных работ здесь много, от Николая Фоменко, словно переродившегося в капитана НКВД, до Карена Бадалова, словно превратившегося в затюканного советского врача, гениального офтальмолога, чувствующего себя в полном рабстве у режима.

"Апостол" заново приучает зрителя смаковать подробности, не гнать действие вперед, но погружаться в его атмосферу, сопереживать каждому вдоху и выдоху героев, следить, сколь детально воссоздана картина быта того времени. Какие обжитые казармы, камеры и квартиры, какая кухонная утварь, "помнящая прикосновения многих поколений" (как пишут в каталогах выставок), какие поношенные мундиры...

Иллюзионизм

Вполне вероятно – об этом пускай пишут прошедшие ту войну люди или историки. Только в начале XXI столетия произошла революция в отношении к прошлому. Принципиально важно, есть ли в произведении атмосфера этой реальной истории, претензии на воспроизведение исторической материи. Принципиально, имеет ли место игра в историзм. Наличие же самой буквальной достоверности не есть жесткое условие. Никто уже не обязан его соблюдать, даже если это возможно. Хочешь истории – иди в музей, ройся в архивах. А тут, в телевизоре, – чистой воды искусство, как-будто-история.

Поэтому совершенно непринципиально, насколько в "Апостоле" соблюдены реалии того времени. Может быть, очень многое – чистая фантазия, как было в "Ликвидации" Сергея Урсуляка. Но ведь речь идет об условной художественной форме. Здесь эта форма организована как иллюзия исторической правды.

Мираж документальности достигает невиданной квинтэссенции. Остаться к этому миражу бесчувственными совершенно невозможно. Я и не собираюсь гасить в себе профанное восприятие. В нем всегда есть своя истина. Однако параллельно с профанным сознанием активизируется и культурно-критическое начало в зрителе. И это начало бунтует.

Торчащие ушки жанра

Какой сюжетный ход лежит в основе всей картины? На место матерого уголовника Петра Истомина поставили его брата-близнеца Павла Истомина – доброго и смирного сельского учителя. И этот смирный достойный человек начал выдавать такое... короче, принялся разруливать очень сложные ситуации военного времени, демонстрируя невиданные повадки и способности.

Ничего не напоминает сия милая конструкция? По-моему, "Джентльмены удачи", только с поправкой на героическую эпоху. Ну и с генетической мотивацией внешнего сходства двух разных людей.

"Джентльмены удачи" были комедией, где царит веселое "как будто". Откровенная комедийность и реализм вообще с трудом сосуществуют в единой эстетической форме. Комедии тесно в реализме. Близнецы – древний комедийный мотив. Он органично жил в искусстве до появления реализма. И утвердился он в комедии, а не в трагедии тоже не случайно. Трагедия интересуется неповторимой личностью, а не играми природы. Назовите мне хоть один зрелый реалистический роман, где в центре действия – близнецы. Допустим, у Пьера Безухова обнаруживается вдруг близнец, решительный и отважный, и убивает-таки Наполеона, пока Пьер предается рефлексиям в плену...

"Апостол" пытается на полном серьезе отталкиваться от мотива близнеца – изображая при этом военную драму и реалистичность. А мне все равно смешно. И я все равно не верю в происходящее как в достоверную историю, потому что она начинается с наивно условного, архаично условного, нахально условного приема.

Мне могут возразить – мол, посмотрите, как Евгений Миронов насыщает этот прием своей органикой!

Но эта идеальная органика Евгения Миронова тоже таит в себе каверзу. Миронов – великолепный актер, наверно, его артистические возможности беспредельны. Что будет надо, то и сыграет. Уголовник и диверсант? Вот вам паскудная улыбочка, вот вам волчьи глаза, вот вам блатная стихия в каждом движении ресниц. Скромный учитель на поселении? Вот вам застенчивый взгляд через толстые стекла очков. Вот вам неуверенные жесты. Вот вам умные глаза и нежная чистая страсть к женщине. А если учителя перековывают в уголовника, в диверсанта, хищника, владеющего искусством шпионажа, рукопашной, меткой стрельбой?.. Пожалуйста, любуйтесь!

Павел Истомин слишком хорошо играет свою новую социальную роль – как будто он тоже заканчивал актерский факультет в Москве, в конце ХХ века. Евгений Миронов как бы наделяет героя своим актерским дарованием. Но должно же оставаться что-то старое в заново рожденном герое. Должно же в нем быть что-то неправильное с точки зрения шпионского ремесла. Ведь он живой человек.

Но нет неправильностей. Нет ничего старого. Актер просто играет нового героя, который нигде, ни в чем не прокалывается по-крупному. Связь с прежней натурой Истомина утрачена практически полностью. Стопроцентная пластичность исполнения уничтожает психологизм.

Авантюрная стихия увлекает создателей сериала настолько, что все физические столкновения выглядят как показательные выступления каскадеров, рвущихся в Голливуд. А ведь ничто не придает достоверность происходящему так, как это делают "неправильные" драки. Такие, как в "Мертвом сезоне" Саввы Кулиша. Там сразу было видно, что дерутся реальные немолодые люди. В "Апостоле", пока герои сидят и говорят, они похожи на реальных непростых людей. Как только они приступают к физическому взаимодействию, это уже не люди, а функции боевика. Снова – прощай, иллюзия достоверности.

Картина мира

Кажимость натуральности в "Апостоле" столь убедительна еще и потому, что сериал борется с предшествующей традицией, с героикой советского кино.

Та героика была слишком духовна и нефизиологична. В который раз "Апостол" ответственно заявляет от лица современности, что при Сталине и НКВД, при Гитлере и Абвере был секс, его было много, в разных ситуациях и с разными мотивациями.

Как проникновенно смотрелся финал последней из показанных серий. Герой, застуканный на конспиративной квартире у портного, почти арестованный, вдруг задирает юбку белокурой фашистке и с помощью сексуального воздействия проводит психологический прессинг... И это срабатывает!.. Фашистка успокаивается, герой остается на свободе. Что ж, у каждой эпохи свои мечты. У нашей – такие.

Советское кино не занималось общественными конфликтами внутри советского государства. Герои там боролись только с фашистами. Теперь они во всех картинах сражаются на два фронта – с Третьим рейхом и непременно с советской тоталитарной машиной.

"Апостол" отличается особенной задушевностью контактов героя со своими врагами, внутренними и внешними. В этом утопизме мы соблюдаем завидное постоянство. По РЕН ТВ идет сериал "Боец. Рождение легенды", снятый еще в ельцинские времена. Там тоже лучшая сцена – когда красавица-следователь рыдает на груди обвиняемого мафиози, переживая гибель мужа. А мафиози ее искренне утешает и таблеточкой угощает.

Евгений Миронов и Николай Фоменко ведут блистательное партнерство, и даже Евгений Миронов с Александром Башировым – интересная пара характеров. Есть особая амбивалентность в общении героев, находящихся по разные стороны идеологических баррикад – но в одних упряжках друг с другом. Физическое выживание было невозможно без временных компромиссов с противниками – вот в чем теперь видится исторический реализм, истина общественных нравов.

Плотность и неформальность контактов личности с враждебными властями – тоже, видимо, подспудная мечта нашего времени. В третьем тысячелетии государство слишком отстранилось от гражданина, отказалось от прямого давления и перешло к опосредованному манипулированию. Куда бежать от демократического одиночества? В сюжеты про тоталитаризм.

Ну, и последнее

Перипетий судьбы у Истомина так много, что суть его шпионской миссии как-то теряется. Во всяком случае, проживать ее эмоционально зрителю некогда. Если раньше "они сражались за родину" в гармонии с государством, то теперь герой вынужденно сражается за себя и за родину вопреки представителям государства. При грамотном развитии сюжета интересы родины, личности и даже государства все-таки часто совпадают. Это, что называется, везение.

По количеству актуальных для современного человека мотивов "Апостол" опережает аналогичные исторические сериалы и приближается к "Бандитскому Петербургу". Кстати, там основная история завершалась скорбным сидением на мусульманском, точнее, турецком берегу; в "Апостоле" с раздумий героя на иранском побережье начинается повествование. Только в "Бандитском Петербурге" сидела и страдала от одиночества и неизвестности героиня Ольги Дроздовой. Здесь – тоже неизвестность, тоже одиночество.

Песня о "городе, которого нет" пробирала и добивала сопереживающего зрителя бандитской саги. Для полной хитовости сериалу "Апостол" не хватает какой-нибудь брутально-лирической песни с непрямыми культурными аллюзиями. Пока убегают титры, так и слышится:

Апостолу никто не пишет.
Апостола никто не ждет...