Эльдар Рязанов сыграл с нами злую шутку. В его "Бедном гусаре" да еще в "Сватовстве" (того же гусара) провинциальная армейская жизнь окутана золотым гвардейским плащом, сияет блестками восхитительных романов, скандалов, интриг, адюльтеров, звенит дуэлями, скепсисом, фрондой, даже бунтом. "Вас за плечи держали ручищи эполетов. Вы рвались и дерзали – гусары и поэты", как мечталось Андрею Вознесенскому. Да еще прибавьте сюда Марину Цветаеву и Эдварда Радзинского. И в складчину они нам наколдуют пленительный образ русского офицера, "молодого генерала своих судеб": благородного, независимого, то и дело швыряющего подлецам перчатку из замши "рукою, полною перстней". Если бедного, то не нищего; на шампанское, букеты, кутежи, подарки дамам и блестящий мундир денег всегда хватало. И обязательно декабриста: сегодня выигрываешь сражение, завтра идешь на эшафот во имя великой идеи. Блестящее русское офицерство, шляхетская гордость, "жизнь – Родине, честь – никому".

Советские офицеры унаследовали репутацию и имидж от русских мушкетеров. Такими сделал Бондарев своих Сергея и Константина из "Тишины". Одно только непонятно: как этот офицерский мираж вяжется с жалким исходом гражданской войны и с той сомнительной и грязной ролью, которую армия стала играть, когда отзвучали последние залпы (опять по Бондареву!) Второй Мировой войны.

И тут являются Чехов, Куприн, Булгаков, Василь Быков и Вячеслав Кондратьев, Лев Копелев и Петр Тодоровский , и начинают дразнить гусей, и сановные гуси с лампасами начинают шипеть, и последний фильм, прихлопнувший нашу мечту о российском д'Артаньяне со шпагой и в орденах, "Анкор, еще анкор!" – приобретает прямой смысл.

Это случилось не сейчас, не после 1945-го года, даже не после 1917-го. За 80 лет до героев Тодоровского герои купринского "Поединка" так же походили не на императорских орлов, а на кур, копошащихся в грязи. Куприн писал про это всю жизнь, и если бы Врангель, Деникин и Колчак читали его внимательно, они заранее бы знали, чем закончится гражданская война и каков будет итог Белого Дела.

У Тодоровского полк с его офицерами, прошедшими войну, загнан в глухой медвежий угол, в тайгу, занесен метелями, утонул в сугробах. Так они жили и до войны, довольствуясь черствой коркой марксизма-ленинизма, влюбленные в Большого Брата, в простых и грубых жилищах, с простой и примитивной верой фетишистов-дикарей, считая верхом роскоши бостон и крепдешин, а жены их готовили на керосинках незамысловатые кушанья и московские рестораны сулили им пиры Тримальхиона, хотя были они тогда просто забегаловками даже по сравнению с нынешними. Советский Союз был их Галактикой.

Один раз в жизни они увидели Большую Землю, Вселенную, когда шли к Берлину. Как это там говорили персонажи "Кончины" Тендрякова: "Чего они, сволочи, от такой жизни к нам полезли?" И поступили с этой Европой, как скифы: стали хапать невиданное барахло, вина, шоколад, перекидывать немок через седло – то-есть, попросту насиловать-убивать. Мой дедушка, который не взял ни нитки, а за швейцарские часы заплатил столько, сколько они стоили, рассказывал, что вытворяли его товарищи. Так что Льву Копелеву можно верить.

Офицеры Тодоровского живут по-свински: скотский блуд, убогие интриги ради лишней звездочки, пьянки до белой горячки. Да и какая еще может быть жизнь в этих клетушках, в убогих деревянных домиках? Все чистое, возвышенное, интеллигентное, человеческое гибнет, и не в переносном смысле. Стреляется боевой полковник, не вынеся свинцовых мерзостей гарнизонной жизни под нежным оком особистов; получает 9 лет лагерей по приговору военного трибунала образованный юноша, отказавшийся стать наложником смершевки, похожей на лагерную капо.

Это фильм о военной реформе.

Эта армия сдавалась особистам без боя. Солженицын выдумал с отчаяния персонажей "Пира победителей", блестящих диссидентов, натянувших нос особистам. Было иное. Сам он описывает, что его, боевого офицера, взяли, как повар берет цыпленка, и он не посмел сопротивляться и бежать.

Брали эшелонами. Маршалов, генералов, майоров. "Последний бой майора Пугачева" у Шаламова случился тогда, когда майор уже просидел в лагерях год и загибался. Слишком поздно он уразумел, что в энкаведистов нужно стрелять.

Чему могла воспротивиться бедная, убогая, неграмотная армия? Все сидели в лагерях, как миленькие. Как самый последний штатский. СССР ухитрился создать армию вооруженных до зубов, но покорных рабов. Даже капитан Саблин, поднявший мятеж, сдался, когда его окружили, а ведь судно могло уйти в "западные" воды, могло обстрелять преследователей, а сам мятежник мог бы не раскаиваться на суде и не просить пощады.

Нищая духом и бытом армия пошла в Афганистан и в Чечню. Декабризм – это сытость, и блестящее образование, и европейский стаж, и светский лоск, и блеск ума. В тайге этому не научишься.

Но ведь так было и век назад. "Поединок", "Свадьба" и "Прапорщик армейский" А. Куприна задолго до Советской власти и П. Тодоровского погружают нас в ту же реальность: скудная и жалкая жизнь бедных "армеутов" в медвежьих углах. "Нет ни сахара, ни чая, нет ни пива, ни вина" – вот он, романс купринских героев. С военной реформой опоздали не на 80 лет, а на 150, как минимум. Смотрите, как они жили. "...обед в собрании. Водка, старые анекдоты, скучные разговоры о том, как трудно стало нынче попадать из капитанов в подполковники по линии, длинные споры о втором приеме на изготовку и опять водка. Кому-нибудь попадается в супе мозговая кость – это называется "оказией", и под оказию пьют вдвое..." (А.И. Куприн, "Прапорщик армейский", стр.108).

Или это, из "Поединка": "В бедном еврейском местечке не было ни одного ресторана. Клубы, как военный, так и гражданский, находились в самом жалком, запущенном виде, и потому вокзал служил единственным местом, куда обыватели ездили частенько покутить и встряхнуться..." То же, что и у нас. Анкор, еще анкор. Эта армия мечтала о бунте или усмирении, как прапорщик Слезкин из "Свадьбы", но усмирить бунт всей России оказалось ей не под силу. В офицерах не было достаточно внутренней свободы и идеализма, они привыкли делать все по уставу, по приказу. А когда не стало ни того, ни другого, они быстро выдохлись. Турбины, Мышлаевские, Хлудовы, Чарноты, Рощины и Телегины... Одни будут торговать в Стамбуле игрушечными чертями, другие пойдут на службу к красным... Все закончится Парижем или Соловками.

А вот испанская армия победила коммунистов. Блестящие офицеры, дворяне, католики. Положение мятежников и неформалов их не испугало.

Помнится, мятеж 1905 г. в Москве тоже подавила именно гвардия.

Нельзя брать рекрутов на заклание, нельзя иметь то, что мы сейчас имеем вместо армии: забитых илотов и над ними держиморд типа Макашова и Рохлина. Армия должна стать гвардией: добровольческой, образованной, блестящей и богатой. Такова сегодня армия США.

Нам надо воспитывать декабристов и мушкетеров. Способных устроить бурю в пустыне и самостоятельно определять, что благородно, а что – нет.

Некогда лишенная свободы, бедная, забитая армия не будет эту свободу защищать. Армию надо держать поближе к университетским городам, театрам и библиотекам. Армия должна уметь мыслить, сомневаться и принимать самостоятельные решения. Она не должна ходить строем.