ИЗГНАНИЕ БЕСОВ: УЖАСЫ В РУССКОМ КИНЕМАТОГРАФЕ

Ужас интернэшнл
2005
Джозефина Уолл

... По крайней мере три произведения российского коммерческого кинематографа последних лет могут считаться законными представителями жанра "триллер". Это – "Господин оформитель" Олега Тепцова (1989 г.), "Упырь" Сергея Винокура (1997 г.) и "Змеиный источник" Николая Лебедева (1998 г.). ... В "Упыре" и "Источнике" местом действия служит современная российская глубинка: ... в последнем, молодая учительница приезжает в захолустный городок и немедленно оказывается подозреваемой в серии убийств.

Несмотря на различия в сюжете, времени и месте происходящего, у этих фильмов много общего. Все три используют образ двойников (распространенный лейтмотив жанра, повторяющийся в многочисленных картинах начиная с "Пражского студента" вплоть до "Соляриса") для обозначения разнообразных конфликтов – между традицией и современностью, между исскуством и мейнстримом, между разными сословиями. Все три представляют демоническую реальность, в которой не может выжить невинность. ... Все три следуют классической формуле жанра – нарушение естественного порядка вселенной, угрожающее домашней гармонии – и обыгрывают грань между порядком и хаосом визуально и тематически (например, ... мертвецы охотятся на живых в "Упыре" и "Источнике"). Все три базируются на подавлении – главном приеме традиционного фильма ужасов, где то, что подавляется, возвращается в концентрированной и смещенной форме, чтобы бросить вызов тому, что отрицает его присутствие. Особенно очевидно и по-хичкоковски этим пользуется "Змеиный источник", злодей в котором – примерный и чопорный школьный секретарь, он же маньяк – присваивает одежду и личность каждой жертвы перед тем, как убить ее.

"Источник" и "Упырь" принадлежат к группе малобюджетный фильмов, пытающихся адаптировать формулу своего жанра для кинематографа постсоветской России и примирить специфику национальной культуры с требованиями глобального рынка. Это непросто: сказывается разница в кинематографических традициях. Советская приверженность к медленному темпу повествования, искусственому освещению и раскрывающей психологию камере противоречит американскому жанровому кино с его сжатыми фабулами, выездным сьемками, быстрой сменой кадров и умением нагнетать напряжение и обозначать персонажи двумя-тремя широкими мазками. К тому же отсутствие в постсоветском обществе единодушия в вопросах моральных ценностей препятствует появлению успешных жанровых фильмов, поскольку жанру требуются общедоступные темы, сюжеты, ключевые сцены, типажи, знакомые предметы, понятные отношения между героями и узнаваемый звуко- и видеоряд.

Русский кинокритик Игорь Манцов считает, что российский кинематограф не может пока производить по-настоящему хорошие жанровые фильмы потому, что они требуют наличия эмансипированного героя, способного на независимый поступок, а на экране нельзя создать то, чего не существует в обществе. В советские времена, отмечает он, идеологические и общественные признаки позволяли опознать друга, врага, члена партии, патриота и предателя – категории, из которых создавалась драматическая ткань кинематографа. И хотя Советского Союза больше нет, русское кино неспособно изобразить два четко обозначеных частных мира. ... Манцов пишет: "Жанр ... начинается именно там, где индивидуальности удается отделить себя от общей массы. ... В нашем контексте полноценный жанр невозможен, поскольку правило идентичности не дает распознать преступника и раскрыть преступление. Все похожи друг на друга."

Поэтому ... Николай Лебедев, постановщик "Змеиного источника", комментируя удушливую атмосферу своего городка (читай: всего общества), изображает убийцу очень похожим на остальных жителей, которые все, как один, закончили местную школу и были сформированы ее грозным директором. Лебедев разоблачает укоренившуюся советскую идею "чудесных школьных лет": в этом городе школа изуродовал всех, превратив их в потенциальных убийц.

Манцов указывает на то, что внешние детали, способные быть знаковыми в каком-нибудь фильме Хичкока, гораздо менее эффективны в российском кино. Легко понять, как Джимми Стюарт мог спутать двух женщин в "Головокружении" (1958 г.), учитывая их уникальную одежду и прическу. Но за исключением нескольких больших городов России, в одежде ее граждан по-прежнему царит однообразие. Поэтому абсурдно предположение "Источника", что клетчатое платье героини обличает ее. Как будто она единственная, кто мог так одеться! В русской провинции все ходят в одинаковых платьях. "Хичкоковсий кошмар, — заключает Манцов, — в русском контексте – обыденное явление". ...


[Перевод Влады Черномордик для Официального сайта Евгения Миронова]