МАЛЕНЬКИЕ ИСТОРИИ О ТОМ, КАК СНИМАЛСЯ ФИЛЬМ

webspace.webring.com
14.03.1999

Художник по костюмам Павел Каплевич всегда лично наблюдал, чтобы в одеяние не только актеров, но и участников массовок не закралась какая-нибудь деталь, не соответствующая "своему времени" (ведь действие фильма происходит не только в наши дни, но и в первый послевоенный год, а затем ретро-сцены возвращают зрителей и в 1950-е, и 60-е, и 70-е годы).

По словам самого художника, одна-единственная не усмотренная им сережка в ухе какого-нибудь мужчины могла бы испортить работу над всей 1,5-тысячной массовкой. Строгий, но очень справедливый и профессиональный Каплевич лично осматривал каждого участника массовок, и с его "рабочего места" постоянно доносились реплики подобного содержания: "Немедленно снимите Ваши модные очки. Так, а это что за золотая цепочка? И современный перстень тоже спрячьте." ...

* * *

Десятками лампочек были декорированы стены "каменного русла" реки Яузы, по которой плыл катер братьев-похитителей (сцена ночного "штурма" больницы). Эта идея, благодаря которой наша Яуза стала напоминать празднично подсвеченный венецианский канал, принадлежала оператору Сергею Козлову . любителю и мастеру всевозможных световых эффектов.

* * *

Место съемок "северных" эпизодов фильма находилось примерно в 100 километрах от поселка Диксон. Все это расстояние съемочная группа преодолевала на грузовом самолете в течение нескольких часов каждый день. ...

* * *

Эпизод в электричке, на первый взгляд совсем не сложный, потребовал от актеров большой выносливости. Особенно от Евгения Миронова (Павлик), которому надо было там лихо отплясывать, чтобы "делом доказать" хмурым милиционерам, что все их на первый взгляд весьма подозрительное семейство – настоящие артисты. Дело в том, что вагон "электрички" раскачивали, создавая иллюзию движения, в специальном ангаре. Снаружи был душный летний день, а в ангаре было жарко и душно вдвойне. Так что лихо отбивать чечетку и не упасть в обморок – это надо быть настоящим артистом! ...

* * *

Особая история сопровождает появление в кадре потертой беличьей шубы, в которой мама Полина (Нонна Мордюкова) возвращается в Москву из заключения. Сейчас эту характерную деталь, безусловно, можно отнести к одной из самых выразительных. Актриса в этой шубе, явно с чужого плеча, явно не из ее жизни, и явно лишней в летний день, выглядит трогательно и щемяще-нелепо. Эта шуба становится почти ее биографией, создавая параллель с бестолково прошедшей славой и нелепо потерянными в тюрьме годами. Нонне Мордюковой идея художника с шубой понравилась сразу. Особенно после того, как он напомнил подробности возвращения из заключения Зои Федоровой: чтобы выглядеть по возможности прилично, она к открытой кофточке пришила "рукава" из чулок. Но поначалу "беличье" одеяние героини режиссер счел неуместным, и его пришлось долго "обрабатывать". ...