В фильме Егора Кончаловского "Побег" героиня Виктории Толстогановой погибает в самом начале, хотя и присутствует потом на экране уже как призрак. О том, насколько тяжело играть в сцене насильственной смерти, актриса рассказала корреспонденту "Газеты" Игорю Потапову.

— Скажите, Вы прочитали сценарий "Побега" до того, как согласились на участие в съемках?

— Я в любом случае не могла не согласиться сниматься у Егора, потому что мы находимся в дружески-творческих отношениях и съемки у него для меня закономерность. Он позвонил мне, когда сценарий не был готов вообще. Он и так доделывался до последнего момента. Но Егор знал, что будет снимать сам и что главную роль будет играть Женя Миронов. И вот благодаря двум этим вещам я согласилась. Егор мне пообещал, что у меня роль хоть и небольшая, но тянется через весь фильм. Когда я прочла сценарий, я поняла, что такой рассказ довольно сомнительно выглядит. А потом оказалось, что так оно и есть: в каком-то виде действительно тянется. Просто в сценарии это не было так очевидно прописано.

— Не было обидно, что Ваш у героиню убивают в самом начале фильма?

— Мне вообще казалось, что ее должны убить, когда начальные титры заканчиваются. Но она все-таки немного дольше прожила. Обидно не было: что же делать, такая вот история, без убийства не было бы фильма. Я, по крайней мере, была предупреждена заранее.

— Насколько я знаю, Вы недавно снялись в фильме "Мужской сезон". Бархатная революция, и там у Вас схожая роль: трагическая фигура, которая вдохновляет месть главного героя...

— Да, такая странная осень у меня получилась. Я снималась почти одновременно в двух этих картинах, играла и там, и там жену героя. Но в том фильме у меня немного своя история: там я наркоманка, и там есть какие-то сцены, с актерской точки зрения интересные. Но тем не менее тоже жена, тоже маленькая вспомогательная роль. Компенсацией было то, что я в этом жанре раньше практически не снималась, а сейчас оказалась в настоящем боевике, в экшне. И я по полной программе включилась. Конечно, не как Женя Миронов, с его походами по болотам ничто не сравнится, но у меня была сцена убийства.

— Тяжело было сниматься в сцене собственного убийства?

— Конечно, тяжело. Я это и по другим актерам знаю, что бывают такие съемочные дни, когда кажется – пропади оно все пропадом. Никаких травм я там не получила, убереглась. Но было такое физическое состояние после двенадцати часов съемок, когда я приползала домой и у меня не поворачивалась ни одна часть тела. (Смеется.) И психологически очень тяжело играть жертву, которая почти не сопротивляется – ее там бьют, душат. Мы вообще сняли гораздо больше, чем вошло в фильм, какие-то крупные планы. Но проходит неделя после всего этого, и думаешь – как все было интересно и здорово! ...