29 января на канале "Россия" начался показ 12-серийного фильма режиссера Г. Панфилова "В круге первом" – первой и пока единственной в России экранизации одноименного романа А. Солженицына.

"В круге первом" – роман о шарашке, спецтюрьме для ученых, где они были вынуждены работать над серьезнейшими изобретениями (вплоть до атомной бомбы и спецсвязи). Писатель задумал его еще в 1948 году, в спецтюрьме "Марфино" под Москвой. Солженицын согласился стать автором сценария телеверсии, он же предложил на роль Нержина Евгения Миронова. Миронов принял предложение, не раздумывая.

РАЗГАДКА ЭТОЙ ЛИЧНОСТИ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ

— Конечно, я согласился сразу! А как можно сомневаться в таких случаях?

— Как раз в таких случаях сомнения понятны: и роман очень сложный, и прототип Нержина – сам Солженицын – жив и с интересом наблюдает, как Вы будете его играть. Поэтому актеру приходится вдвойне тяжелее.

— Честно говоря, мне хотелось играть ту роль, которая досталась Диме Певцову, – дипломата Володина, он раскрывает американцам секреты советской контрразведки и платит за это собственной жизнью. Она более эффектная. Но почему-то так получается, что мне всегда доставались самые сложные роли. Я к этому привык и уже не жалуюсь.

— Что в Нержине стало для Вас тем "скелетом", на который потом наросло "мясо" образа?

— В этом, собственно, и состояла главная сложность. Мне надо было почувствовать личность Нержина, найти к нему "ключик". Подспудно я ощущал, что масштаб у этого персонажа гораздо больший, нежели это получалось по сценарию. У Нержина совесть чиста абсолютно, но он при этом каждый день совершает поступки – пусть сегодня они кажутся нам сущей мелочью, – чтобы сформировать, закалить свой характер. Образ на 100% положительный. Мне же интересно даже в идеале найти некие изъяны и, отталкиваясь от них, выстраивать характер персонажа.

Я попросил Наталью Дмитриевну познакомить меня с Александром Исаевичем – мне было необходимо отыскать какие-то черты, детали, говорящие о нем как о человеке противоречивом. Я даже взял с собой бутылку шампанского, надеясь споить Александра Исаевича, чтобы он рассказал мне больше, чем написал в романе (смеется). Но оказалось, что шампанским его споить невозможно!

Встреча эта оставила у меня двоякое ощущение. С одной стороны, я безумно счастлив, что мог лично побеседовать с человеком такого масштаба. Я ехал к Солженицыну, чтобы задать вопросы по поводу роли, а в итоге спрашивал о смысле жизни. Он очень мудрый человек, и разгадка этой личности еще впереди. Для меня – точно. С другой стороны, я был страшно разочарован, потому что ничего отрицательного в Александре Исаевиче так и не нашел (смеется).

"ЭТО СЧАСТЬЕ, ЧТО МЕНЯ ПОСАДИЛИ!"

Это, конечно, шутка, но если говорить серьезно, то для меня роман "В круге первом" – это роман о сильных людях. О людях, которые выковывают свою душу. Во время нашего разговора Солженицын произнес фразу, которая повергла меня в шок. "Это счастье, что меня посадили! – сказал он. И пояснил: – Если бы этого не произошло тогда, то я и многие, кто там оказался, не стали бы теми, кем мы стали". У них у всех, кто попал в подобные обстоятельства, была лишь одна задача – остаться человеком. А Нержин был еще и писателем. Даже не столько писателем, сколько летописцем. Его миссия была – засвидетельствовать и сохранить для истории все, что он видит. Запомнить, потому что записать порой было невозможно. Поэтому Александр Исаевич в стихотворной форме – так легче – хранил увиденное и пережитое в голове, а позже перенес это на бумагу. Я обратил внимание на листки, лежавшие на его рабочем столе, он до сих пор пишет мелким-мелким почерком. Привычка экономить бумагу осталась у него с лагеря. Он признался мне: "Сейчас я работаю, к сожалению, мало. Всего по 8 часов в день". – "А сколько же Вы работали раньше?" – спросил я. "По 16".

— А Вы примеривали, как бы не Нержин, а Евгений Миронов действовал в подобных обстоятельствах?

— Знаете, я несколько раз задавал себе подобный вопрос. И перед Нержиным, и перед Солженицыным стоял выбор. Можно было остаться в шарашке – в общем-то, в тепличных условиях. А можно было, по сути, добровольно обречь себя на смерть, пойти туда, где не выживают, – в лагерь. Но при этом поставить себе задачу все-таки выжить. А ведь Солженицын, делая тогда свой выбор, не знал, что он пройдет все эти круги ада, станет нобелевским лауреатом, найдет ту единственную женщину, которая станет его женой и самым верным помощником. Что к нему придет мировая слава. У него была лишь вера – он вообще глубоко верующий человек.

— Пройдя – пусть и на съемочной площадке – через все эти испытания, Вы смогли понять что-то новое о людях, о нашей истории?

— Страшную вещь Вам скажу: я понял, что благодаря этой чудовищно страшной ситуации, может быть, мы и живы до сих пор. В нас сохранились совесть, душа. "Душа воспитывается в мучениях" – это тоже слова Солженицына. Потому что те люди – все, кого бросило в эту мясорубку лагерей, – дали необходимые ростки для духовного роста нации. Почему-то горе нас учит больше, чем радость и счастье.

— Что тяжелее переносить – испытание славой или бедностью?

— На меня лично медные трубы никогда не действовали – я всегда работал и работаю много. И через бедность наша семья прошла по полной программе, так что я хлебнул и то, и то.