Любимец публики Евгений Миронов "прокололся" в новом спектакле

Самое обидное для профессиональных актеров – это когда их детище называют самодеятельностью. Никого не желая обидеть из участников "Театральной компании Евгения Миронова", представляющих в эти дни "Женитьбу Фигаро" Бомарше, хочу заметить: самодеятельные актеры играют зачастую лучше. По крайней мере, их искренность и самоотдача вызывают уважение, а тут, кроме бессмысленных кривляний, заезженных штампов, ничего больше нет.

Так и хочется воскликнуть: бедный, бедный Евгений, и какой черт понес вас на эти галеры? Неужели вы, с вашим опытом и чутьем, могли подумать, что сыграете за всех и вытянете на своих плечах такую махину, как "Женитьба Фигаро"? Или вам не давал покоя спектакль в Театре сатиры с участием вашего знаменитого однофамильца (мир его праху), и вы решили создать своего, жесткого и прагматичного, Фигаро? Который, по вашей концепции, не столько влюблен в Сюзанну, сколько хочет насолить своему хозяину, приударившему за его девушкой. Мол, не присваивай себе того, что тебе не принадлежит, у слуг тоже есть собственная гордость...

Тот замечательный спектакль с Андреем Мироновым ставил Валентин Плучек, и сколько бы раз мы его ни смотрели по телевидению, он неизменно поражает своей ансамблевостью, искрометным юмором. Здесь же Кирилл Серебренников, перекомпоновав классический текст и добавив в него вставки современного содержания, пытается доказать, что из классической комедии положений при желании можно сделать памфлет на нынешнее общество, в котором все проблемы решаются через кровать. Недаром в начале спектакля этот "плацдарм" любви выкатывается на сцену и на нем толкутся все, кому не лень. Граф (Виталий Хаев), превращенный режиссером в хозяина крупной фирмы... Племянник графини Керубино (Александр Новин), похожий на новобранца, отлынивающего от армии... Престарелая Марселина (Лия Ахеджакова), осваивающая амплуа охотницы за молодыми мужчинами, в число которых входит бравый Фигаро, впоследствии оказывающийся ее сыном. И, наконец, сама Сюзанна (Юлия Пересильд), которая не желает спать с хозяином, а хочет быть верной своему жениху...

Этот сомнительный поворот сюжета насмешил меня больше всего. Не потому, что я не верю в непорочность современных невест, но уж слишком это расходится с режиссерским видением спектакля, где жизнь общества напоминает тараканьи бега и все стремятся первыми достигнуть желанной цели. А уж для этого все средства хороши: обман, подкуп, шантаж, обольщение. К тому же трудно поверить, что разбитная Сюзанна, выставляющая напоказ свои стройные ножки и трусики, остается невинной. Дешевый уличный сленг просто витает в графских покоях (читайте, в современных апартаментах "нового русского"), а выражения типа "я тебя урою", "сучка", "б...", "оторву яйца" сыплются, как из рога изобилия.

И это бы ничего, ну захотел режиссер выразить свое "пфе" против зажравшихся господ, называющих себя избранниками народа. Но зачем Серебренников подставил своих актеров, не проработав с ними элементарных вещей: как им надо реагировать на происходящее, что делать на сцене? Ведь даже такие опытные артисты, как Лия Ахеджакова и Авангард Леонтьев, пользующийся одной краской в роли тупого доктора, – и те не знали, как им вписаться в эти постмодернистские эксперименты. Когда же Ахеджакова стала читать надрывный монолог о горькой участи эмансипированных женщин, специально для нее написанный режиссером, то мне стало откровенно жалко актрису. Настолько текст был банален и неостроумен – прямо как в телевизионном "Аншлаге"...

Поэтому, как бы поклонники скандального Кирилла Серебренникова ни пиарили спектакль, а после первого акта многие зрители уходили. И даже обаяние Евгения Миронова не могло заставить их досмотреть четырехчасовое действо до конца. Пришел на спектакль и самый главный виртуоз Москвы, дирижер Владимир Спиваков. Глядя на то, как он нервно курил в вестибюле, я подумала: интересно, что было бы с его оркестром, если бы музыканты недостаточно хорошо изучили свои партии? А ведь любой спектакль – это, по сути, тот же оркестр. И когда за режиссерским пультом стоит человек, которому изменяет слух, то в итоге получается хаос, и о гармонии речи быть не может.