Одним из самых примечательных событий проходящего в Москве фестиваля NET стала премьера спектакля латыша Алвиса Херманиса "Рассказы Шукшина"

Жадно читаемые в советскую эпоху и почти забытые в наши времена пещерного капитализма рассказы Василия Шукшина известный латышский режиссер Алвис Херманис реабилитировал на сцене московского Театра Наций. Хотя Советский Союз ушел в небытие (туда ему и дорога), на его бывшем пространстве, невзирая на все политические разногласия между обретшими независимость некогда входившими в его состав республиками, сохранилась некая общая культурная территория. Театр Наций стал чем-то вроде ее неформальной театральной столицы, приглашая на постановки снискавших славу нероссийских режиссеров.

Популярного и в Европе, и в России Алвиса Херманиса позвал в Москву Евгений Миронов, три года назад назначенный худруком Театра Наций. Приняв приглашение, режиссер начал искать "очень русский материал", вспомнил творчество Василия Шукшина, которое помнил больше по его фильмам, перечитал рассказы писателя и понял, что они как нельзя лучше подходят для такой оказии. При этом Херманис хотел, чтобы "сермяжный русский материал" был интересен любому зрителю. И ему это удалось. "Рассказы Шукшина" получились именно таким, легко экспортируемым в любую точку земного шара спектаклем. Помимо того, что сочинено это зрелище по смешным и одновременно чрезвычайно трогательным и человечным произведениям, и сочинено, кстати, со свойственным талантливым людям задором и мастерством, спектакль еще очень легок и мобилен для транспортировки. В нем занято восемь молодых и энергичных актеров, нет громоздких декораций, но вместе с тем все выполнено на совесть, спектакль никак не отнесешь к разряду предназначенной для "стрижки капусты" антрепризной халтуры. Херманис, как это и надлежит европейцу, сделал очень качественный товар, который должен не только хорошо продаваться, но и приносить тем, кто его купил, максимальное удовлетворение.

Печать западного качества на спектакле одних радует, других печалит. За ним, за этим отменным качеством, за виртуозной, безукоризненной формой, за щедро и радостно демонстрируемым актерским мастерством, чуть отодвинулась на второй план душевность, почти совсем испарился трагизм, который в прозе Шукшина притаился за смешными историями из жизни российской деревни.

Впрочем, чтобы извлечь трагизм из чужой жизни, нужно в нее погрузиться с потрохами. Херманис такой задачи не ставил. Хорошо зная традицию постановки деревенской прозы на русской сцене (это, прежде всего, додинские и любимовские спектакли по прозе Абрамова), он хоть и совершил с актерами путешествие на Алтай, на родину писателя, но, кажется, не ставил перед ними задачи перевоплощаться в тамошних жителей. В шукшинской деревне Сростки актеры просто подсмотрели различные типажи, которые превратили на сцене в галерею замечательных театральных масок. Отстраняясь от своих персонажей и отстраняя их (то есть, делая странными, небудничными), исполнители с головой окунаются в стихию гротеска, не столько постигая окружающую действительность, сколько потешаясь над ней. Сама же действительность, как она есть, задокументирована в фотографиях Моники Пормале, которая вместе с режиссером является и сценографом спектакля.

Огромные, похожие на рекламные баннеры, цветные портреты современных жителей алтайской деревни, постоянно сменяясь на протяжении спектакля, являются фоном, на котором актеры разыгрывают шукшинские сюжеты. Шоферы, трактористы, продавцы, врачи, медсестры, бабушки с дедушками смотрят с портретов в зрительный зал, чтобы мы не совсем оторвались от действительности, чтобы помнили, что за каждой, самой нелепой маской стоят такие вот живые лица и судьбы.

Серию юмористических сценок, в которых драматические актеры ничем не уступают лучшим эстрадным артистам, открывает новелла "Степкина любовь". Помимо непосредственных ее героев, на сцену выходят две разбитные сельские девахи, которые, усевшись на длинную скамью, смачно лузгают семечки и наперебой рассказывают историю о влюбившемся в нездешнюю красавицу шофере Степке. В одной из девиц и в лежащем на скамье, словно на печи, бурчащем старике, лично я не сразу узнал звезд московской сцены – Чулпан Хаматову и Евгения Миронова. В руках Алвиса Херманиса, славящегося своим умением трансформировать актеров, хорошо известные по театральным и киноролям исполнители и в самом деле преображаются до неузнаваемости. Хаматова и Миронов, естественно, являются в спектакле первыми скрипками, но и их молодые партнеры не только не портят звездную театральную игру, но и становятся ее достойными соучастниками. Режиссер дает всем исполнителям такую свободу, такой простор для импровизации, что остается только позавидовать, как они используют предоставленную возможность публично порезвиться, ярко и сочно рассказать в лицах столько смешных и грустных анекдотов.

Более всех, конечно же, преуспел в этом искусстве Евгений Миронов. Из лежащего "на печи" дедушки, меняя только детали костюма, он по ходу представления превратится во фронтовика Броньку из рассказа "Миль пардон, мадам", который на полном серьезе травит байки о том, как он стрелял в Гитлера. Из угодливого Сереги, потерявшего голову от страсти к соблазняющей его медсестре ("Беспалый"), актер преобразится в не менее одержимого, но уже страстью к науке героя рассказа "Микроскоп". Подмеченную у своих соотечественников страсть к учености, которой трудно реализоваться в условиях забытой Богом и людьми российской деревни, наиболее полно и гротескно Миронов выразил в рассказе "Срезал". В этом эпизоде актера, словно в скафандр, заточили в театральные "толщинки", отчего его герой с огромным телом и тоненькими руками и ногами выглядел особенно смешным и нелепым. Поэтому еще более глупым выглядело его желание "срезать" в споре всякого заехавшего в их деревню ученого.

Завершает эту сценическую композицию рассказ "Степка", в котором Шукшин, кажется, выразил всю безудержность жаждущей вечного праздника русской души. Тоскующий по дому и родным герой за три месяца окончания лагерного срока совершает побег, чтобы обнять близких и вместе с водкой глотнуть воздух свободы...

Для того, чтобы понять эту душу, нужно не просто обладать наблюдательностью, но и, несмотря ни на что, любовью и состраданием к людям. Один из лучших режиссеров Европы Алвис Херманис этими качествами, вне сомнения, наделен сполна.