Петер Штайн – режиссер модный. Актеры, которых он приглашает, – популярны и знамениты. Неудивительно, что в челябинском цирке, где в течение двух вечеров столичные звезды представляли южноуральской публике сцены из средневековой истории, не было свободных мест. Говорят, Челябинск – единственный провинциальный город, где показываются монументальные работы знаменитого немецкого режиссера. Поклон организаторам гастролей!

В проспекте к спектаклю, который любой желающий мог купить за "двадцатку", Штайн говорит о сложностях постановки классической пьесы: о "Гамлете" практически все уже сказано, и что-то совершенно новое открыть, наверное, уже невозможно, а потому остается только делать попытки интерпретации.

Гамлет (Евгений Миронов) у Штайна играет на саксофоне – несомненно, это можно отнести к режиссерской находке. Знаменитые слова Гамлета: "Черт возьми, или, по-вашему, на мне легче играть, чем на дудке" – обретают силу зрительного образа, и в каком-то смысле саксофон воспринимается как реализация метафоры, заложенной в словах Гамлета. Таким образом Гамлет словно оставляет за собой право играть сам, то-есть совершать поступки согласно своей воле и желанию. Парадокс заключается в том, что, желая играть сам, Гамлет действует все-таки по воле пославшего его на месть призрака отца, и тот в финале накрывает его своим саваном, словно возвращая убитого сына в отцовское лоно. Тема Христа, у Шекспира слегка намеченная, здесь значительно усилена, и в такой трактовке спектакль особенно актуален.

Совершенно по-новому зазвучал образ матери Гамлета. Гертруда у Шекспира предстает как жертва коварного обольщения. Королева Дании в исполнении Татьяны Догилевой вульгарна (один из характерных костюмов – обтягивающие лосины, роскошная рубашка и каблуки-шпильки), и становится ясно, что быть покорной судьбе и посвятить свою жизнь оплакиванию мужа – не для нее.

"Приз зрительских симпатий" взял Владимир Этуш. Роли у него небольшие – Первый актер и Могильщик, но Этуш в какие-то моменты затмевает даже главного героя – непринужденностью и легкостью игры, в то время как Миронов выводит порой свою партию старательно и немножко по-ученически.

Штайн намеренно модернизирует спектакль, включая в него весь "джентльменский набор" сегодняшней России: Гамлета развлекают девицы с обнаженной грудью, Розенкранц и Гильденстерн, приятели Гамлета, – длинноволосые хиппи с электрогитарами наперевес, в короле сразу угадывается типаж "нового русского", шкафообразные парни – явно его секьюрити, Лаэрт – "браток" и т.д.

В целом от спектакля остается холодное ощущение – как говорится, все умерли, но никого не жалко. Он не потрясает, но, наверное, не следует ожидать катарсиса от пьесы, в которой знаешь все сюжетные повороты. Так или иначе, но сердце молчит, оставляя поле действия мыслям-интерпретаторам.