"Борис Годунов" как зеркало нашего времени

Поначалу кажется, что Деклан Доннеллан, давно ставший любимцем московской публики, наконец-то потерпел провал: все хорошо – и все не вполне срабатывает, режиссерским приемам сопротивляется и сам пушкинский текст, и наше восприятие пьесы, и то, как мы привыкли видеть русскую историю.

И дело не в том, что английский режиссер выпустил "Годунова" в современных костюмах, и Пимен (Игорь Ясулович) бодро стучит на здоровенной пишущей машинке, Борис (Александр Феклистов) облачен в элегантный двубортный костюм, а Басманов (Михаил Жигалов) носит форму полковника российской армии. Бояре Доннеллана чересчур хороши и для своих исторических прототипов, и для членов сталинского Политбюро, и для сегодняшних олигархов. В спектакле, рассказывающем о России, действуют чистокровные англичане – сдержанные, ироничные и безупречно воспитанные. Они разыгрывают абстрактную, никак не задевающую жителя постперестроечной, постельцинской России историю борьбы за власть, и кто-то уже начинает позевывать, когда режиссер вдруг смешивает карты, которыми он до сих пор играл, и берет зал за горло.

Доннеллан свободен от нашего, почти религиозного отношения к пушкинской пьесе: он делает с ней что хочет и достает из нее тот смысл, который ему нужен. Ни капли сочувствия не вызывает ни самоуверенный холодный карьерист Борис, ни Отрепьев Евгения Миронова, человек-перевертыш, скользкий и обворожительный, готовый на все и всех морочащий. Миронов играет человека без духовных корней, перекати-поле, которое неудержимо катится во власть, и здесь начинаются параллели с сегодняшним днем.

Дело, в сущности, в том, на что ради власти приходится идти: бояре в пояс кланяются царевичу Федору и замирают, глядя ему в глаза, – маленький мальчик в огромных, не по росту золотых бармах и плотный строй готовых на все больших мужчин. Тут Доннеллан отсылает зрителей и к словам Достоевского о слезе ребенка, перевешивающей все, что угодно, и к гуманистическим традициям русской культуры вообще, – а из следующей сцены становится ясно, как он связывает это с нашим сегодняшним днем.

Сцену на Лобном месте у Доннеллана заменил телерепортаж: внезапно начинает работать до поры стоявший в сторонке старый "Рубин", и москвичи узнают последние новости: "Божий суд уж поразил Бориса, Димитрию Россия покорилась". А затем происходит театральное волшебство: пушкинский текст, где смешались реплики детей Годунова, слова горожан, описывающих раздающийся в доме крик, бояр, говорящих, что царевичи отравились, и требующих от народа присягнуть новому государю, произносят все персонажи спектакля – монотонно, почти вполголоса. И народ (его роль снова выполняют зрители) минуты три молча смотрит на сцену, пытаясь понять, что, собственно, ему только что сказали.