Англичанин Деклан Доннеллан увидел Пушкина новыми глазами

Когда английский режиссер Деклан Доннеллан четыре года назад задумал поставить в России "Бориса Годунова", в Международной конфедерации театральных союзов все его отговаривали: "Деклан, да это самая большая пьеса Пушкина, да она ни у кого не получалась". Больше всего – по их собственному признанию – проекта боялись в Британском совете в Москве. Однако после мировой премьеры спектакля, которая состоялась 15 июня, не осталось и тени сомнений в том, что задумка была замечательной. "Борис Годунов", действие которого на сцене МХАТа им. Горького заключили в длинный коридор и по обе его стороны рассадили зрителей, неподъемной глыбой не казался. Доннеллан за время репетиций совсем обрусел – по вечерам стал есть борщ и до поздней ночи был готов обсуждать философские проблемы, к числу которых причислял вопросы законности передачи власти и силы общественного мнения – контрапунктам истории царя Бориса. Актеры к концу работы на него едва не молились. "Когда я работаю здесь, я им кажусь матерью Терезой по сравнению с их режиссерами, а когда возвращаюсь в Англию, мои английские актеры мне говорят, что у меня методы, как у Сталина. Наверное, здесь, в России, у матери Терезы прорезались зубки..." – делился Доннеллан впечатлениями с журналистами. Последних, кстати, он просил на премьеру не спешить: "Это зверский обычай, когда журналисты усаживаются на первом спектакле в первых рядах, а актеры стоят за кулисами и обкусывают себе пальцы, потому что ногтей у них уже нет. В зале сидят их родители, да тут еще вы..."

На его "Борисе Годунове" актерам было от чего нервничать – пушкинистов спектакль Доннеллана мог шокировать. Не тем, что в представлении английского режиссера русская история приобрела местами легкий лубочный колорит – Доннеллан не удержался, чтобы не вставить в "Бориса Годунова" балалайку и русский танец вприсядку, – иностранцу это простительно. И не тем, что он одел исторических персонажей в современные костюмы – никаких параллелей с днем сегодняшним он проводить не собирался, просто это его стиль, которому он остается верен и в России, и в Англии.

Причина шока – в данном случае положительного – в том, что в "Борисе Годунове" моментов комических им обнаружено ничуть не меньше, чем трагических. Во время сцены объяснения у фонтана Григория Отрепьева (Евгений Миронов) с Мариной Мнишек (Ирина Гринева) – одной из главных и лучших в спектакле – хохот в зале стоит, как на чаплиновском фильме. Если свежим "незашоренным" глазом посмотреть на ситуацию – и впрямь обхохочешься: беглому монаху чуть было не отдалась польская гордячка, в ногах которой валялись и лучшие, и знатнейшие. При этом Доннеллан ничего кощунственного с текстом не совершает – просто расставляет интонационные акценты. "Я не разделяю пьесы на комедии и трагедии, – объяснял режиссер такой поворот событий. – К тому же первым человеком, который назвал "Бориса Годунова" комедией, был Александр Сергеевич Пушкин. В двух из четырех пушкинских подзаголовках стоит это слово". Доннеллану легко было так поступить – никаких других русских "Годуновых" он прежде не видел, бремя традиций над ним не висело, возможно, именно потому ему удалось то, что не удавалось ни одному нашему соотечественнику.

...Спектакль его можно было бы назвать не "Борисом Годуновым", а "Самозванцем", так хорош в нем Евгений Миронов – Григорий Отрепьев. Он, волею режиссера, затмил собой и царя (Александр Феклистов), и изменил ход истории, доказав, что вся она во власти маленького человека без роду, без племени. Как при этом дьявольски блестели его глаза – не сказать, не описать. Лучше увидеть. После девяти спектаклей в Москве есть надежда, что "Годунов" отправится на гастроли по стране. Сам Деклан это расценивает, как хорошую возможность познакомиться с достопримечательностями России. Итак, Борис Годунов мертв, да здравствует "Борис"!