Если после спектакля вы всю ночь не спите, пьете чай на кухне и спорите с друзьями, любила ли Офелия принца Датского... значит, "Гамлет" вам понравился

В Риге сохранилась интеллигентная публика. Не вся еще обантрепризилась. Она пришла на "Гамлета" – такой внимательной, уважительно-сосредоточенной и глубокой тишины в зале я давно уже (никогда еще?) не слышала. Вы не поверите, но в театре не было ни одной вульгарно одетой тетечки, гремящей на весь партер золотой цепочкой от крокодильей сумочки, ни одного скучающего светского льва. Умные, спокойные лица...

Помните афоризм Фаины Раневской, что Мона Лиза уже сама выбирает, кому ей нравиться, а кому нет? Спектакль Штайна по неписаному, но нерушимому закону театра выбрал тех зрителей, которым он и был предназначен. Текст шекспировского "Гамлета" звучал со сцены так, как будто мы его слышали впервые. И, кажется, дело не только в том, что Штайн сделал собственную, досконально уточненную версию пьесы, составленную из нескольких разных русских переводов. Происходил коллективный сеанс вслушивания, вчувствования, осмысления.

Поэтому некоторые "бородатые" шекспировские шуточки, которым уже 400 лет от роду, смотрелись свежо и вызывали искренний, непосредственный смех в зале (но ведь так и нужно смотреть спектакли – как смотрят дети, не знающие, что будет дальше. Гертруда: "Гамлет, вино..." Соседка по партеру, на глубоком вдохе: "А-а... Отравлено!"). Казалось, что и актеры не только (не столько?) играют Клавдия, Полония или Лаэрта, сколько пытаются понять гениальный текст пьесы, произнося его в предлагаемых режиссером обстоятельствах.

Все, кроме Гамлета-Миронова, кажутся не живыми людьми, а пешками на шахматной доске. Это очень раздражает. Кажется, что актеры ничего не играют или играют очень плохо. Но с другой стороны... Может быть, правда, все они там в Дании – порожденье больного сознания принца? Все – призраки, не только тень отца?

В пьесе Шекспира рушатся две любовные пары (Гамлет-Офелия, Гертруда-Клавдий). Но из спектакля Штайна любовь и секс изгнаны совсем, хотя королева бесстыдно целуется с новым мужем на глазах у придворных, а Гамлет проводит время в обществе полуобнаженных девочек с дискотеки... На сцене тем не менее царит странная бесполость. Но, может быть, перед лицом извечных вопросов о жизни и смерти любовь просто кажется ненужной забавой?

Гамлет в "Гамлете" – самый живой. Теплый. Добрый. Непонятно (и опять раздражает, что не понимаешь), следствие ли это особого устройства актерского организма Миронова – или режиссерский замысел? Может, у него, у Миронова, просто харизма такая – быть живым каждую секунду существования, быть в центре, приковывать к себе внимание и любовь, излучать энергию...

Гамлет похож на импульсивного ребенка и немного на князя Мышкина. Он романтик и эгоцентрик, погруженный в свои мысли и нечувствительно ранящий окружающих. Сначала его тотальное недовольство миром кажется капризом. После самого первого в своей жизни столкновения со злом он отказывается жить рядом с ним – нонконформист-самоубийца, вожделенно разглядывающий вены на тонкой своей руке...

Но с каждым сюжетным ходом мир поворачивается к нему и к нам всем более жестокой своей стороной. Мир оказывается еще страшнее, чем Гамлет мог вообразить в самых гневных своих обличительных тирадах. Бедный принц, кажется, вправду сходит с ума... Или специально вгоняет себя в безумие и истерику, чтоб наконец совершить мщенье?

Когда Гамлет-Миронов заносит кинжал над головой молящегося Клавдия-Феклистова, физически ощущаешь плотную толщу воздуха между острием ножа и спиной Гамлетова врага. Понимаешь, что принцу никогда не преодолеть этого невидимого препятствия. Так играет Миронов. Таковы настоящие актеры – воздух вокруг них заряжен и тоже играет в спектакле.

И сердце на самом деле останавливается (можете даже пульс не щупать!), когда четверо черных стражников огромными швабрами сгребают со сцены, опустевшей после представления "мышеловки", красные-красные цветы... Когда Гамлет и Лаэрт, которым так не хочется убивать друг друга, замирают с поднятыми шпагами... Безумная энергетика сцены фехтования и всего финала погружает публику в настоящий транс. Так это умеют делать только большие режиссеры.

Забываешь все, что было непонятно и неприятно в спектакле. Все, что казалось неудачей. Театр Штайна – приглашение к размышлению. В нем важен совместный процесс, а не результат. Если после спектакля вы всю ночь не спите, пьете чай на кухне и спорите с друзьями, любила ли Офелия принца Датского и почему король-призрак так жесток, значит, "Гамлет" вам понравился.