Игра, где выигывающий теряет все

Две долгожданные немецкие постановки Шекспира прибыли на прошлой неделе в Токио. Каждая – результат обширного опыта и глубоких размышлений режиссера о современной значимости выбранной пьесы. Итог – две отшлифованых реинтерпретации классики. ...

Первая премьера, 7 сентября в Новом национальном театре в Синджуку – "Гамлет" в постановке Петера Штайна. Штайн, 1937 года рождения, приобрел известность в 1970-x и 80-x годах в роли художественного руководителя берлинского "Театра-сцены", специализирующегося на современной драме. Уйдя с должности в середине 80-x, Штайн продолжал ставить спектакли для "Театра-сцены", параллельно занимаясь оперными постановками и работая с русской драматургией.

В 1993 году он произвел сенсацию крупномасштабным и радикальным спектаклем "Орестея" по древнегреческой трагедии Эсхила, поставленным в Москве с русскими актерами. В "Гамлете" участвуют многие из команды, занятой в "Орестее". В роли принца Датского – тридцатипятилетний сгусток энергии по имени Евгений Миронов. Штайн считает Миронова, сыгравшего Ореста в "Орестее", своим "идеальным и единственным Гамлетом".

И действительно, Гамлет в толковании Миронова и Штайна непохож ни на кого из своих предшественников. Спектакль начинается звоном колокола, который будто призывает молодого, но мудрого принца к исполнению тягостного долга: отомстить своему дяде Клавдию, новому мужу его обожаемой матери, за убийство отца, очистить мир от обмана и фальши, поступаясь при этом своей натурой.

Принцу-Миронову это под силу. Колкий, подвижный и артистичный, он – далеко не тот хрупкий наивный юноша с эдиповым комплексом, каким изображают Гамлета многие режиссеры. Его движения стремительны и полны сил, его врожденная радость жизни выплескивается и в энергичном фехтовании, и в любви к музыке: он берет саксофон, и звук его – взрыв человеческого тепла во мраке лживого датского королевства. Очевидно, что этот молодой человек движим страстным желанием улучшить жизнь тех, кто его окружает; увы, эта трагичная страсть приведет к смерти не только матери и Клавдия, но и его самого.

Таким образом, "Гамлет" Штайна сосредоточен на теме конфликта между стремлениями жизнелюбивой юности, которые зрелым и здравомыслящим людям порой кажутся нелепыми, и активным сопротивлением Гамлета господствующему обществу, развращенному до предела. Дилемма, о которой идет речь в монологе "Быть или не быть?", в пересказе Штайна означает "действовать или, бездействуя, стать такими же". Его принц остро осознает, что понятия добра и зла – субьективны.

Другие персонажи также представлены в новом свете. Даже Офелия здесь – не невинная жервта, отвергнутая принцем, а инфантильная девица, зависимость которой является непосредственной причиной ее смерти.

Штайн доносит до зрителя, как плачевны бывают последствия человеческих игр и заговоров, и его тема не теряет значения в современном мире несмотря на то, что спектакль обставлен в средневековом скандинавском стиле. В его проницательном толковании пьесы то, что происходит на сцене, является исключительно результатом действий героев, а вовсе не трагедией, предначертанной судьбой. И спектакль, поставленный на круглой сцене с актерами, не ограниченными этим лаконичным черным кругом, а играющими по всему залу, втягивает зрителя в свою сложную этическую систему. ...


[Перевод Влады Черномордик для Официального сайта Евгения Миронова]