Год назад московские театральные критики гудели: самый западный в мире режиссер латыш Алвис Херманис замахнулся на "наше все"! Ставит в Театре Наций спектакль по рассказам Василия Шукшина и даже вывез в алтайское село Сростки всю свою творческую команду во главе с Евгением Мироновым, чтобы они прониклись шукшинской атмосферой и изучили характеры и нравы сростинцев для будущего их воплощения на сцене. Во время этой поездки художественный руководитель Театра Наций и замечательный актер Евгений Миронов лично обещал, что он привезет "Рассказы Шукшина" в Бийск. В рамках Года Шукшина и просто – в знак благодарности и любви к Василию Макаровичу и людям, живущим на его земле. Евгений Миронов свое обещание сдержал: в минувшую среду в ГДК при полном аншлаге отгремели, отсмеялись, выплакались "Рассказы Шукшина".

Увертюра

Труппа Театра Наций приехала в Бийск в полном составе: со своими монтировщиками, осветителями и костюмерами. Дело в том, что "Рассказы Шукшина" – спектакль в техническом плане очень сложный: уже одно то, что монтаж сцены шел девять часов подряд, о многом говорит. И сценическая одежда этого спектакля стоит денег в местных масштабах немыслимых – сто огромных фотографий по две тысячи евро каждая...

А на фотографиях – портреты сростинцев: тех самых, с которыми актеры Театра Наций и общались в прошлогоднюю поездку. Задумка – европейца Алвиса Херманиса, модели – трактористы, продавцы, медсестры из Сросток, воплощение – модный фотограф с мировым именем Моника Пормале. Такой вот "евросросткинский" творческий синтез, подкрепленный профессионализмом знаменитых московских актеров. Кстати, билеты в Москве на "Рассказы Шукшина" расхватываются, как горячие пирожки, по цене от 8 до 10 тысяч рублей за одно посадочное место. В Бийске цена на билет была "скромная" – от 800 до 1000 рублей.

Актеры приехали в ГДК за три часа до начала спектакля, душевно отработали пресс-конференцию, а потом, переодевшись в рабочую одежду, полтора часа репетировали – проходили пошагово всю партитуру спектакля. Бил яростную чечетку Евгений Миронов, растягивала меха баяна Чулпан Хаматова, молодежь вполголоса повторяла текст. Осветители и звукооператоры настраивали аппаратуру. Одним словом, было видно: к нам приехали профессионалы. И не в рамках обычного гастрольного чеса.

Разумеется, был аншлаг. Аншлаг "расселся" на приставных стульях и зеленых банкетках, рассредоточился по всему залу. А особыми гостями на спектакле были сами сростинцы – те, в чьи сценические лики мы потом напряженно вглядывались в темноте зрительного зала...

Первый акт

Сценография "Рассказов Шукшина" лаконично-изысканна, с гармоничным европейским лоском. На заднике бушует фотографическое "пламя" желтых сростинских подсолнухов, "закатанных" в трехметровый глянец. Блестящая полировка дощатого помоста и длинная скамья веселого желтого цвета – все в единой солнечной гамме, по-дизайнерски стильно и модно. И даже цветастые платья двух деревенских кумушек, рассказывающих зрителю о "Степкиной любви", были, что называется, в тон. Присутствовало некое ощущение лубка, яркой шкатулки в стиле "деревенская пастораль", не имеющее отношения к пронзительной прозе Василия Макаровича. Так европеец видит алтайскую деревню, эклектика...

Но с первой актерской репликой стремительно начала раскручиваться пружина спектакля, постепенно оголяя нерв, который полностью обнажился в драматических эпизодах – "Степка" и "Жена мужа в Париж провожала". От трогательного и смешного – к грустному и трагическому. Космос человеческой неприкаянности на фоне европейского глянца раскрылся в своем щемящем многообразии – латыш Алвис Херманис сумел подарить зрителю Россию. Пусть через условный язык иногда откровенной, но профессиональной клоунады, но он постучался в зрительские сердца, и ему открыли.

...Евгений Миронов не просто потрясающий актер. Он актер – Великий. Десять рассказов – десять образов. Десять судеб, ярко прожитых в сценическом пространстве, которое строго ограничено временными рамками. Вот он видит в витрине сельпо женские сапоги (рассказ "Сапожки") и задыхается от предощущения радости, праздника, с которым он вернется к жене. Как он не дыша трогает неловкими руками это чудо обувной промышленности, как разворачивает бумагу, в которую они упакованы... Или – нелепый "ботаник"-неудачник, с штанами под самые подмышки, купивший на последние деньги микроскоп (рассказ "Микроскоп"). Дед Байкалов, маявшийся от того, что не ощущает праздника от приезда старшего сына, или несчастный и злой Колька, яростно бьющий чечетку во дворе московского кооперативного дома. Ярко, весело, трогательно играет Евгений Миронов "в Шукшина", виртуозно балансируя на грани откровенной буффонады, заставляя зал рыдать от смеха и тихо плакать от горького счастья катарсиса...

Второй акт

Надо сказать, что наши гости-актеры во время пресс-конференции покорили городских журналистов простотой и откровенностью. Джинсы, свитера, открытые улыбки, общительность... Лидировал, разумеется, художественный руководитель театра Евгений Миронов.

— Насколько в создании спектакля вам помогла поездка в Сростки?

МИРОНОВ: Могу честно сказать, что если бы не было этой поездки, спектакль бы все равно состоялся, но он был бы совсем другим. Да, когда мы туда ехали, то для себя решили, что героями, над образами которых нам предстояло работать, будут сами сростинцы. Мы должны сблизиться с ними, познакомиться, создать свой актерский банк, где будут храниться подсмотренные нами характеры и образы. Вы думаете, что, когда мы приехали, жители Сросток сразу нам и открылись? Нет, они закрылись, дистанцировались, и должно было пройти некое количество времени, прежде чем мы сблизились. А потом мы так сроднились, что сейчас, честно говоря, сильно волнуемся. Потому что, несмотря на то, что "Рассказы Шукшина" мы играем уже в 53-й раз, и их видели и Хельсинки, и Ганновер, и Франция, здесь в Бийске будет наша премьера – потому что приедут наши родные люди из Сросток. Кстати, их фотографии, которые идут на спектакле фоном, всегда помогают нам во время гастролей, они – как стена, которая охраняет нас.

— Были ли трудности в процессе работы над образами?

МИРОНОВ: Была радость! Огромная человеческая радость! Мы даже удивлялись этой радости, ведь на самом деле любой спектакль – это очень тяжелая работа. А здесь – легкость, никаких трений с режиссером – все на одной волне. Ведь Алвис сразу снял с нас все штампы, все представления о том, как нужно играть деревню. У нас в голове у всех есть штампы – ими артист защищается от того, чего не понимает и не знает. Я ведь тоже в своей голове все цинично распланировал: для этого героя я полушубок надену, этому зубы железные вставлю, третий у меня шепелявый будет. А после поездки в Сростки мы еще больше укрепились во мнении – мы не будем копировать характеры и нравы сростинцев, мы от них "оттолкнемся".

— В чем, как Вы считаете, заключается успех "Рассказов Шукшина"?

МИРОНОВ: Людям не хватает простых и хороших эмоций. Сказочных, детских. И неудивительно, что этот спектакль объединил народ и нации. Потому что реакция на этот спектакль у всех примерно одинаковая – и у политиков-бизнесменов, и у простых людей. Помню, как после очередного спектакля, мне прислал эсэмэску один влиятельный бизнесмен: "Жалко... Всех нас". И он был честен. Потому что он внезапно посмотрел на всю свою жизнь с совершенно другой высоты, на которую его поднял Шукшин, и увидел: где он живет, зачем он живет... И этот спектакль полезен для всех. Сейчас популярно экспериментальное режиссерское искусство, когда спектакль ставится для избранных, для определенной кучки людей. А наше дитя получилось многослойным, каждый в нем находит что-то для себя.

— Насколько мы знаем, Театр Наций не имеет собственной труппы?

МИРОНОВ: Да, это так, мы театр, который приглашает и актеров, и режиссеров. Когда мы задумываем очередной проект и приглашаем режиссера, мы показываем ему свой банк артистических данных – тех актеров, с которыми мы сотрудничаем. Идет выбор, подборка. Это очень интересная форма работы, наши актеры не "варятся в одном соку", они – люди мира. Единственное, что я хочу как худрук – создать при нашем театре молодежную студию, где будут учиться актерскому мастерству молодые люди. Запрещу им сниматься в сериалах...

— Большинство ваших актеров работают в стационарных театрах. Проблем у них со своим руководством не бывает, когда они в ваших проектах участие принимают?

МИРОНОВ: А вот об этом лучше расскажет Чулпан Хаматова.

ХАМАТОВА: Да, действительно, у меня очень интересная история вышла. Считаю, что я свободная личность и могу заниматься чем мне хочется, если это, конечно, не в ущерб моему репертуару в театре "Современник". Когда Женя меня пригласил в "Рассказы Шукшина", я сразу согласилась и начала репетировать. Но Галине Волчек ничего об этом не сообщила. Подумала: ну что тут такого особенного? Прошел месяц. Доброжелатели донесли, Галина Волчек сильно на меня обиделась...

МИРОНОВ: Правда, она пришла потом к нам на премьеру и была в бешеном восторге от ролей Чулпан! Потом очень сдержанно об этом сообщила, но мы поняли, что она нас простила.

— Евгений, говорят, что Ваша мама – главный критик ваших работ.

МИРОНОВ: О-о-о! Моя мама... Да, она сильно всегда переживает за меня и за моих артистов! Она работает в моем театре билетером и зачастую провоцирует зрителей на реакции. Ну вот, допустим, играем мы одно место, где по нашей задумке зал должен лежать от хохота. А он – молчит... Мама может звонко хохотнуть на весь зал и зааплодировать, чтобы цепная реакция началась. Мы сразу это на сцене вычисляем. А насчет критики. Помню, был такой момент: я играл в постановке Эймунтаса Някрошюса "Вишневый сад". Тот, кто знаком с творчеством этого режиссера, знает: у него не сразу и сообразишь, что это "Вишневый сад" Чехова. Вижу, мои мама с папой сидят в первом ряду и все ниже и ниже опускают голову. От стыда, что их сын такое на сцене вытворяет. А потом не выдержали и бочком, бочком – к выходу. Дома меня мама ждала на кухне, барабаня пальцами по столу: мол, что это такое? А так у меня мама святой человек, что бы я без нее делал...

— Евгений, Вы снялись в блокбастере Никиты Михалкова "Утомленные солнцем 2"? И он действительно Вам предлагал главную роль?

МИРОНОВ: Предлагал... А я любимому режиссеру отказал, потому что как раз возглавил Театр Наций. Он сначала обиделся, а потом мне предложил доиграть свой эпизод. Я же в первых "Утомленных солнцем" сыграл молоденького танкиста на поле, когда Котов полуголый там войска разворачивал, и Никита предложил мне сделать продолжение. Скажу одно: кровожадный Михалков моего героя все-таки убил.