Что главное в этом спектакле? Отчего такое решение? Главное – это неуправляемая русская стихия, которая и жанрово-то никак не обозначается. Неслучайно в нашем спектакле без каких-либо мотивировок проникновение в разные жанры – балет, цирк, музыка, вокал, драма. Мне кажется, что русская природа все время одна и та же, в какие бы одежды ее не рядили.

Все было предопределено. У нас был определенный перст, знак судьбы. Поэтому и наш русский характер тоже предопределен. Я даже думаю, почти уверен, что, если бы мы лучше знали себя, то было бы меньше ошибок, и наши реформы пошли бы вперед. Мы не знаем своего характера, а он таит такую взрывчатость и рушит все, что хорошо формулировалось, хорошо шло – и вдруг... Неслучайно любимое слово Достоевского – "вдрур"... Что-то происходит не потому, что один дурачок, а другой злой. Сама природа, стихия такова, что она способна все зачеркнуть. Более того, она еще получает удовольствие от того, что зачеркивает. Но эта стихия не должна быть страшная. Она жестока, но одновременно и смешна. Какие-то вещи делаются весело, с такой невероятной глупостью, так бездарно и в то же время так увлеченно, с горящим глазом, что этому нельзя найти никакого определения. Во всем должна присутствовать нота веселого сумасшествия.

Наверное, нужен был такой царь, для того, чтобы в России произошли эти жуткие события. По сути дела, страна стояла перед выбором, перед испытанием, которое она не выдержала. Она ступила на путь, который сегодня заканчивается. Кончается столетие, век. И сегодня, мне кажется, наш спектакль может быть не мелко актуален, а интересен именно с точки зрения того, что восемьдесят лет в этом столетии прошли под знаком этой ночи. Одно дело формулировать мысль об убийстве, а другое – взять и убить. С того момента, как у тебя руки в крови, начинается другой отсчет вины, которая идет и на следующие поколения.