...

— Как Вам работалось с Эймунтасом Някрошюсом?

— Это вторая моя работа с Някрошюсом – я ведь играл Петю Трофимова в его "Вишневом саде", но работать и на этот раз было очень тяжело. Я делал все, что он требовал, но сперва ничего не понимал. И только за неделю до премьеры все наконец сошлось. Някрошюс ведь ничего не объясняет, он строит мизансцены, говоря: "Ну, а тут что твой герой делает?". А я даже не знаю, кто он, мой герой, какой он. У Някрошюса-то в голове все образы уже сложились. Но он не рассказывает о них впрямую, а лишь показывает какую-нибудь нелепую походку или реакцию. Например, в "Вишневом саде" он в одной сцене загнал меня под лестницу, а в другой, во время диалога с Аней, заставил нахально хватать ее за разные места. И вот через такие диковатые поступки персонажа ты постепенно начинаешь его понимать.

— Помню, Евгений Миронов рассказывал, что, репетируя "Вишневый сад", Някрошюс сравнивал его Лопахина с волком. Мне показалось, что в "Калигуле" Ваш герой похож на верного пса цезаря.

— Вообще-то Някрошюс не любит конкретных определений. Иногда он пытается что-то рассказать, но ты понимаешь его только тогда, когда начинаешь играть. Обычно же он изъясняется очень метафорично и завуалированно. Например, мы сыграли очередной прогон, собрались, ждем каких-то замечаний. А он: "Ну, знаете, это был какой-то пригород". И все – понимай, как хочешь. Про Геликона Някрошюс говорил: "А вот здесь у него блестящая рожа и улыбка до ушей, а здесь он должен на всех гавкать". Пытаясь соединить в себе эти замечания, приходишь к какой-то форме, но форма эта найдена уже мною. Главный посыл режиссера: Геликон должен вызывать улыбку. Остальное проступало по ходу дела. ...