О нем в последние годы написано много, и все же Евгения Миронова – ведущего актера Театра О.Табакова, киногероя популярных фильмов "Любовь", "Анкор, еще анкор!" и других и коллеги, и журналисты дружески называют Женей. Так вот, когда Жене предложили сыграть Ореста (а точнее, его пригласил Петер Штайн в свой спектакль на сцене Театра Армии вместе с другими ведущими актерами столичных театров), у него уже на первой репетиции, по его собственному признанию, от прежних успехов и самоуверенности не осталось и следа. Было только ощущение "голого человека на голой земле". Знаменитый режиссер, именитые партнеры, огромная сиена – и Эсхил! Но такая уж это профессия – иногда приходится все начинать сначала.

Сейчас позади – 99 спектаклей "Орестеи", из них сорок в России, а затем был настоящий марафон по городам Европы. Пресса и телевидение достаточно рассказали о Е. Миронове. Но все же интересно: каковы мысли и чувства обласканного, любимого на родине молодого актера, впервые выходящего на европейские подмостки? Послушаем самого артиста.

— После первых спектаклей в Москве, а точнее, после шквала критических отзывов, где конкретно обо мне говорилось, что в "Орестее" Эсхила Штайну не повезло именно с Орестом, было непросто, хотелось убеждать, доказывать, но в конце концов это нас и сплотило. Со временем пришло понимание, что не надо себя настраивать на исполнение героя на котурнах, не надо уходить от себя... Это придало мне уверенность.

Первой в нашем европейском маршруте была встреча с Францией, майский театральный фестиваль в Мобеже. Публика отмечала класс русских актеров долгими овациями и даже топотом, смысл которого мы не сразу поняли. Перевод шел на боковых экранах бегущей строкой, так вот были моменты, когда я ощущал, что никто не поворачивает головы! Эти моменты полной тишины в огромном театральном зале были, наверное, высшим актерским счастьем: нас понимали без перевода! Затем были Роттердам, Мюнхен. Париж, Эдинбург. Только в Париже и Роттердаме мы играли на сценах театров, в остальных городах-были ледовые дворцы или специально приспособленные помещения. Несмотря на слабую рекламу, залы везде были полные. И всюду очень доброжелательная пресса. В Париже Штайна называли "смелым человеком", а об актерской команде говорили: "Она победила". На Эдинбургском театральном фестивале отмечали "звездную команду из России", высоко оценивая мастерство Е. Васильевой, Е. Майоровой, С. Сазонтьева, Т. Догилевой, И. Костолевского, В. Разбегаева и в целом актеров Театра Армии. В Мюнхене наши спектакли называли "событием Мюнхена".

И все же самые незабываемые впечатления – это "Орестея" в Эпидаврусе, близ Афин. Античный театр рассчитан на 15 тысяч мест, здесь выступают только очень большие мастера, на этой сцене пели М. Каллас и Ф. Меркьюри.

Мы начали спектакль в 9 часов вечера и играли до 5 часов утра. Вокруг горы, над нами – луна и звезды. Что-то с нами случилось, раскрылась какая-то тайна, может быть витал дух Эсхила. Я внутренне освободился настолько, что было ощущение будто я – на родине богов, говорю с космосом... Если тебе суждено родиться актером, думал я, то сыграть надо именно здесь. В Грецию прилетал Петер Штайн (хотя он обычно не смотрит своих спектаклей). Он мечтал сыграть Эсхила в Греции, и его мечта осуществилась.

На пресс-конференции Штайн особо отметил высокий класс русской театральной школы. Но, честно говоря, мы эго сознавали и сами. Отсюда и некоторые конфликты с организаторами от принимающей стороны. Это был первый опыт подобной международной антрепризы с участием русских актеров, поэтому мы, предъявляя элементарные требования к условиям и оплате нашего труда, защищали достоинство пашей театральной школы. Штайн поддержал нас и первым подчеркивал, что мы не труппа дебютантов, что русские актеры – лучшие.