ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ СПЕКТАКЛЯ "ГАМЛЕТ"

anthonycaptain.livejournal.com
Антон Каптелов

Это было в октябре 2001-го года. В Екатеринбурге для показа в цирке привезли сразу два спектакля – "Гамлета" и "Бориса Годунова". Билеты были дорогие, но имена актеров, маститость постановщиков и необычность решения известных сюжетов екатеринбуржцев заставляли забыть о деньгах. На спектакли мечтали попасть даже школьники, которые, по мере сил и возможности оказывая помощь организаторам, таким образом зарабатывали себе право увидеть кумира молодежи Евгения Миронова в ролях датского принца и русского самозванца.

Авторы наведались в уральскую столицу задолго до спектакля – для решения технических и организационных вопросов. Прежде всего в местном цирке побывали Миронов и Ирина Купченко, исполнительница роли Гертруды в Гамлете. Их встреча с журналистами проходила там же, прямо на арене. Когда актеры, чуть запоздавшие из-за дорожных пробок, вышли к зевающим от скуки журналистам, на них мало кто обратил внимание – скромные, неброско одетые. Их попросту никто не заметил. И только когда энергичный Миронов взлетел по лестнице к верхним рядам, откуда громко проговорил партнерше: "Ирина, Вы меня слышите?", журналюг эта проверка звука заставила оживиться.

— Когда играли в цирке на Цветном бульваре, у нас возникли трудности со звуком, – объяснил Евгений, спускаясь к микрофонам. – Но у вас акустика гораздо лучше. Я сам из Саратова, и тамошний мэр утверждает, что саратовский цирк – лучший в стране. Ну так вот, теперь я вижу, что ваш... тоже хороший.

Премьеры "Гамлета" осенью 98-го Петер Штайн проводил на сцене театра Советской Армии, в обстановке камерной, для небольшого количества зрителей. Затем, решив попробовать максимально приблизить постановку пьесы к атмосфере шекспировского "Глобуса", спектакль начали показывать на цирковых аренах, где круглая площадка и зрительские ощущения совершенно иные. Тогда и возникли от критиков упреки о плохой слышимости.

— Цирк – место совершенно особенное, – увлеченно рассказывал Миронов. – Здесь зрители непосредственны и легко освобождают эмоции. Хотя есть категория зрителей, которым и это не помогает – родные и друзья. Они так волнуются за тебя, что боятся лишним движением или смехом помешать. На прогоне "Годунова", куда приглашены были близкие, я нашел в зале только одно живо реагирующее лицо, да и то – самого Доннеллана.

Уральцы, кстати, тогда стали чуть ли не первыми зрителями, посмотревшими "Годунова" Деклана Доннеллана.

— Доннеллан – режиссер... очень смешной. Он добрый, веселый, ему всегда все нравится. Я не люблю, когда постановщик позволяет актеру делать роль на свое усмотрение, но в данном случае это имело смысл, потому что, когда Доннеллан хвалил любую придуманную мной мелочь, я чувствовал прилив вдохновения. Штайн – совершенно другого склада режиссер.

Штайн – фамилия для любого театрала особая, культовая, веховая. Играть у него для актера – честь, смотреть его спектакли зрителю – незабываемая удача. И Миронов о нем говорил с придыханием.

— Со Штайном я уже работал на "Орестее"...

— После чего он и готовил "Гамлета" специально под Женю,
– вставила Купченко, которая явно отстранялась от вопросов, давала партнеру солировать даже на пресс-конференции, – а остальные актеры проходили пробы...

— ...кроме Ирины Петровны. Ее кандидатура стояла с самого начала, как... хотел Шекспир,
– парировал комплиментом Миронов и продолжил длинный монолог: – Штайн – глыба, немыслимый айсберг. С ним очень трудно работать. Он никогда не улыбается, он очень серьезный, очень нервный, чуть что – улетает в Рим, где у него квартира. В "Орестее" он был абсолютным диктатором, особенно с русскими исполнителями, не позволяя добавить роли ни одного лишнего штриха. На "Гамлете" он чуть ослабил диктат. Интересно его видение пьесы. Когда мы ставили сцену, где Лаэрт ранит Гамлета, он потребовал, чтобы я выдержал паузу, считая до пяти. Это очень много, и я боялся, что зритель уснет. Но теперь, на показах, я чувствую, что эта пауза может длиться сколько угодно – напряжение не спадает. Перед началом репетиции он дал актерам кассету, где были записаны лучшие Гамлеты современности – Ричарда Бертона, Смоктуновского, Джона Гилгуда, Лоуренса Оливье. Мы с Ириной Петровной до этого как раз работали над знаменитой "постельной" сценой и пытались решить ее так, как никто еще до нас не делал. Но когда посмотрели кассету, оказалось, что решили ее точно так же, как и все. Это лишний раз говорит о гениальности Шекспира. И еще для роли Гамлета мне пришлось научиться игре... на саксофоне.

Спектакли – оба – ставились в сжатые сроки, за два месяца, что очень непривычно для русского актера.

— Нам все-таки нужно перечитать пьесу, поразмышлять, поэкспериментировать, вжиться. На "Гамлете" мне даже пришлось бросить курить – некогда было зажечь сигарету.

— И для женщин Штайн не делает скидок,
– добавила Купченко. – Он также жесток и требователен. Текст для него главное. Он очень внимательно вчитывается в пьесу. Бывало так, что он на репетиции долгое время не прерывал актера, но вдруг привязывался к какому-то моменту и начинался долгий, утомительный разбор – до деталей. Штайн часто говорил нам, что ощущает какую-то мистическую связь с Россией. В детстве его называли не иначе, как "Петя", носил он косоворотки. Хотя среди его родных нет ни одного русского...

Купченко скромна и доброжелательна. Полное отсутствие косметики и полное отсутствие печати пережитых лет – молодая, красивая женщина, похожая на учительницу. Школьники, тоже попавшие в зал, после пресс-конференции усилили эту схожесть, окружив актрису, загалдев – как с любимой классной руководительницей. Миронов же сам был похож на взрослого ребенка: большими горящими глазами всматривающийся в лицо собеседников, вдыхающий неохватный мир полной грудью. Его еще долго не хотели отпускать: автографы, расспросы. А он все говорил о роли, и голос его восхищенно дрожал:

— Я, дурачок, раньше считал Гамлета персонажем скучным – нудит человек всю пьесу и ничего не делает. Но в том и мощь образа, что он размышляет, комплексует, рефлексирует, а когда решается... делает только все хуже. В нем рок, судьба, и как бы человек не пытался... есть какая-то планка. Все-таки мне очень повезло, что я сыграл Гамлета и сыграл его "в возраст" – в 33 года. Очень тяжело после этой роли выбрать другую. Таких красок, как в Гамлете, больше нет нигде.