Вообще-то о фильмах Андрея Осипова мне раньше писать и в голову бы не пришло. Я имею в виду его "литературоцентричные" фильмы – "Голоса" о Максимилиане Волошине, "Охоту на ангела" об Андрее Белом, "Страсти по Марине" о Цветаевой. ...

А что, собственно, я могла написать? Что загадку дара Белого и тайны его "ателье художника" в "Охоте на ангела" режиссер Осипов сводит к практичности кулинарного рецепта? Что рассказ об отношениях поэта и его музы во время их пребывания в Европе Осипов отважно иллюстрирует кадрами из немых маньеристских мелодрам, а это с точки зрения вкуса и режиссерской изобретательности так себе? ...И что вообще весь этот образный строй – доходчивый примитивизм кича, нагромождение штампов со значениями, закрепленными за ними неискушенным массовым сознанием? ...

...Но случилась одна странная вещь, пролившая для меня свет на некоторые социально-культурно-бытовые процессы, овладевшие лично-персональным и общественным сознанием.

... Я, считавшая и "Голоса", и "Охоту на ангела", и "Страсти по Марине" просто кичем на тему "Серебряного века", вдруг прониклась к этим ярким, детски-наивным и тинэйджерски-страстным картинам сочувствием. Наверное, именно так маньеристы и кичмейкеры школы Семирадского прокрались в хранилища Третьяковки – их исполненные щедрыми мазками древние римлянки с кувшинами у источников перестали быть элементами купеческого интерьера, а стали – воплощенным преклонением перед Истинной Красотой. То же произошло в моем сознании и с фильмами Осипова. Его нежно-провинциальное преклонение перед серебряновековцами, их "высокими, высокими отношениями", их поэтическими коктебельскими коммунами, их возвышенными переписками, их увлечениями сакрально-эзотерическим, их "фатальными" романами, их роковой борьбой с историей за собственное эго... Это преклонение человека "мелкого" времени, сына этого времени, не очень образованного, хотя и вполне начитанного, открывшего для себя чудо совсем другой жизни, ее иной наполненности и от того совершенно офигевшего... И мне теперь все это симпатично, мне это теперь трогательно. Раньше я в фильмах Осипова видела напор образованщины, а теперь – отчаянное упрямство карлика перед лицом короля шотландского, как известно, безжалостного к врагам: "Не верил я в стойкость юных, не бреющих бороды. А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет моя святая тайна – мой вересковый мед!"

Да, теперь прямота осиповского пафоса ("Посмотрите, что это были за человеки! Титаны, а не человеки!") делает его фильмы в моих глазах именно что балладами, как у Стивенсона. А это особый романтический жанр – патетическое повествование о чем-то как бы и случившемся, но без должной доли достоверности, без уточненных данных. В нем желаемое выдается за сбывшееся, в нем не принято стесняться страстей в открытой форме. И потому естественно – ведь баллада имеет дело с высшей эмоциональностью – отсюда и ураган в кадре как выражение урагана страсти. Чего мудрить-то, когда ужас что делается...

А делается то, что мы с Осиповым живем в ужасном мире. ... А фильмы Осипова в этом ужасном мире развлекательной увлекательности и треклятого инфотейнмента с подкупающей открытостью транслируют свое – да, неофитское, – но искреннее офигение от подлинной культуры, которая для него, автора, конечно, пишется с заглавной буквы.

Потому его и любят, и уважают, и фильмы его неустанно премируют и всенаправленно выдвигают. ... Он один существует вместо – вместо нормального чтения Белого, Цветаевой, Волошина, вместо нормального существования культуры как живого, текучего процесса, вместо нормального ее функционирования в обществе и медиа. Та культура, которая произвела на него столь сильное впечатление, сдала свои позиции, и он с милым провинциализмом занялся популяризацией предмета своего обожания. ... Осиповские тайны невозможно красивы и экзотичны – как, например, на его простодушный взгляд, отношения людей "серебряного" прошлого. Это не кич, это первая любовь.

Но ее чаще всего ждет печальный финал.

... И когда вернется временно утраченное, любви в ее трактовке "по Осипову" придет конец. Если "фундаментальная" культура обретет свой нормальный статус, если она, наконец, утратит свою экзотичность, если она станет процессом и общественным бытом... фильмы Осипова перестанут быть раритетом. Они опять станут кичем.