Уважаемые посетители сайта! Предлагаем вашему вниманию эксклюзивное интервью с Евгением Мироновым. Интервью состоялось 15 марта 2012 года в Государственном Театре Наций.

Как мы и обещали, наше интервью составлено из вопросов, которые вы присылали на нашу почту. Спасибо вам большое за проявленный интерес к этой акции! К сожалению, задать все вопросы возможности не было – Евгению Витальевичу пришлось бы отвечать на них несколько часов! Мы постарались выбрать самые актуальные, важные и интересные.

Здравствуйте, Евгений Витальевич, спасибо Вам за то, что уделили нам время и внимание. Позвольте Вам задать несколько вопросов, которые часто возникают у посетителей нашего сайта.

Нам на почту пишут те, кто очень хочет работать с Вами в Театре Наций. Нуждается ли Ваш театр в сотрудниках? И если да, то, в каких?

Любой театр нуждается в профессионалах. Поскольку у нас даже не театр, а сложносочиненная конструкция - международный театральный центр (с несколькими направлениями работы – это и постановки своих спектаклей, и фестивальная деятельность, и школа, надеюсь, в будущем), то нужны очень разнопрофильные специалисты, это касается и менеджеров, которых не хватает. Вообще такой профессии нет – менеджер.

Вы имеете в виду – «театральный менеджер»?

Да-Да. Она очень-очень редкая – театральный менеджер. Либо люди сразу хотят зарабатывать деньги, молодые я имею в виду, либо это уже менеджеры, которые с советских времен, они были директорами, и у них есть эти способности, но они, что называется, не в мейнстриме, хоть они и опытные.

То есть работать должен человек с театральным образованием? И человек со стороны, наверное, не подойдет?

По-разному бывает. Бывает, человек приходит и со стороны, но как-то приживается.

Стоит ли на что-то рассчитывать человеку, скажем, из провинции: «я приеду, поступлю в Театр Наций, буду самым лучшим профессионалом», если он не имеет при этом никакого отношения к театру?

Есть же ведь отдел кадров, да? Они могут прислать свои заявки на сайт Театра Наций, что они хотят работать в театре, есть способы, как познакомиться. Если есть желающие, есть несколько способов: приехать сюда в Москву, встретиться или прислать резюме на сайт.

Очень часто нам присылают на почту пьесы для постановки в Вашем театре. Имеет ли смысл присылать их Вам? Знакомитесь ли Вы, лично, с драматургическим литературным материалом?

Современная драматургия, это хорошо, но лучше пьесы присылать все-таки не нам, я думаю. Если говорить про нас, то это скорее фестиваль «Территория», что б мы понимали, если это драматурги. У нас там есть и читки пьес и различные программы с этим связанные. Наш театр – он режиссерский. То есть режиссер приходит уже со своей идеей, уже с конкретным материалом, у нас нет такого, что кто-то приносит пьесу, а после этого мы начинаем искать под нее режиссера. Это не репертуарный, в обычном смысле слова, театр. Сюда приходят молодые режиссеры уже со своими идеями, а большие режиссеры тем более. Поэтому, скорее всего, драматургам, работающим в современном театре надо на фестиваль «Территория» обращаться.

То есть вы сами материал для будущих постановок не подбираете?

Не подбираем, его приносят режиссеры.

Как начинающему актеру можно получить роль в постановках Вашего театра?

Кастинг.

Кто проводит кастинги?

Режиссеры. Когда у нас новая постановка. Если режиссеру понравится такая индивидуальность, дальше уже начинается работа. У нас есть картотека, можно прислать в нее свое резюме и… ждать.

Нам на сайт часто пишут зрители из разных концов России, да и других стран, спрашивая: когда же Вы, Евгений Витальевич, приедете со своими спектаклями? Скажите, пожалуйста, как обычно организуются гастроли?

Нам приходит много приглашений, мы их рассматриваем. Есть фирмы, которые принимают спектакль в том или ином городе. Мы рассматриваем это предложение, и если нам это интересно, то мы выбираем время. Любые гастроли должны готовиться не меньше чем полгода. Либо мы по каким-то причинам не можем поехать. Либо нас не устраивают какие-то договорные условия, или мы не можем в то время, когда нас приглашают.

Или площадка не устраивает?

Да.

То есть, писать зрителям Вам лично со слезной просьбой приехать в тот или иной город бессмысленно?

Бессмысленно. В каждом городе есть какие-то продюсерские кампании, которые привозят спектакли. Как только они нас приглашают, мы начинаем их «пробивать», мы начинаем узнавать, насколько они серьезные, потому что у нас театр - государственный, мы чесом не занимаемся и не приезжаем обычно с одним спектаклем. Редко. Привозим, как правило, два или три названия. То есть мы представляем театр. Это так раньше делалось, сейчас это все реже и реже, тем не менее, мы хотим, что б был представлен Театр Наций, а не просто Евгений Миронов или Чулпан Хаматова или какой-то отдельный спектакль.

К сожалению, нельзя обойти вниманием вопрос о билетах в Театр Наций. На некоторые спектакли Вашего театра билеты купить очень сложно. Что администрация театра делает для изменения ситуации?

У нас есть предварительная продажа один или два раза в месяц, где все желающие могут купить билеты. Кто-то успевает, кто-то не успевает… Бороться с перекупщиками невозможно пока. Разными способами они получают билеты. Чем больше ты начинаешь им ставить препонов, тем они сложнее придумывают схемы и все равно, честно говоря, добиваются своего. Пока такая система не придумана никем.

А может ли театр законными способами бороться с перекупщиками?

Это невозможно, законом запрещено. Мы, если мы делаем ограничение продаж, стесняем любого человека в его правах. Это законом запрещено, мы не можем так делать. Мы могли бы давать в руки два билета, не больше или по паспорту, но мы, таким образом, нарушаем закон Российской Федерации.

Это проблема не только Вашего театра, наверное, совместными усилиями всей театральной общественности и уже на законодательном уровне надо что-то делать?

Безусловно, когда-то это придумаем, но пока это - невозможно. Пока они все равно, собаки, находят какой-то ход.

Бытует в зрительской среде такое мнение, что не хочется смотреть реалии, хочется идеализма и сказок. На Ваш взгляд, что должен нести театр в общество, какой посыл?

Театр настолько живой организм, что там должно быть все: и эксперимент, и классика, наверное. В любом случае то, что происходит в театре, должно обязательно каким-то образом будоражить или волновать зрителя. Даже если не нравится активно спектакль, я считаю, что это - очень хорошая реакция, потому что не нравится пьеса, то есть он неравнодушен, или его что-то смущает, потому что слишком как-то напористо, или очень нагло… Театр вообще, на мой взгляд, должен быть еще абсолютно не обслуживающим. Это не то место, где стирают и гладят, короче говоря, это не «дом бытовых услуг»… Театр - это не предоставление каких-то услуг. Вот я - за такой театр. Поэтому сказка это или не сказка, отражение или не отражение, значения это не имеет. Прежде всего - это режиссерская концепция, режиссерское видение. Главное, что б это был спектакль, который вызывает неравнодушие.

Вы уже пять лет успешно руководите театром. Возникает много проблем. Чем Вы руководствуетесь в их решении: здравым смыслом, интуицией, жизненным опытом?

Всем, чем можно я руководствуюсь, всем перечисленным в том числе. Опыта еще такого большого нету, поэтому тут есть и интуиция, безусловно, и я советуюсь по некоторым вопросам с коллегами. А потом, честно говоря, пока ты лбом не пробьешь сам, все равно не получится, никакие советы не помогут, нужно наступить пятьсот раз на грабли, что б потом самому понять и научиться. Поэтому наступаем на грабли.

Можно ли сделать талантливо и качественно театральную продукцию, потратив минимум времени, выехать на импровизации, или это всегда будет халтура? Как Вы считаете?

Я думаю, что это глупо- высчитывать рецепт успеха, что называется, да еще за три копейки. Это очень глупо. Искусство - вещь штучная и непонятно каждый раз, как это происходит. «Когда б вы знали, из какого сора…» Это может быть совершенно просто, как на кухне ребята придумали спектакль «Шведскую спичку» и репетировали, и произошло такое. Хотя он стоил нам не так дорого, я имею ввиду чисто технически, а там есть какие-то прекрасные вещи, которые и публике нравятся, и артисты получают удовольствие, и вообще - это творчество. Или есть спектакль сложно постановочный, как у нас премьера «Circo Ambulante», где все практически декорации сделаны вручную, это получилось очень дорого, но это была фантазия режиссера Андрея Могучего, а я, как продюсер, как руководитель театра не стал это пресекать. Я понимал - ему это интересно, его это влечет, его несет идея, и я не хотел никаким образом ему мешать. Поэтому получился дорогой спектакль, который вряд ли себя когда-нибудь окупит, но для театра это было принципиально.

А есть ли какой-то критерий того, что можно назвать «халтурой» в театре, лично для Вас?

Не знаю, мне кажется, что это так видно! Это очень видно, конечно. Нечестную работу я сразу вижу и, мне кажется, должны видеть и другие. Нет, зрителя, наверное, можно обмануть доверчивого. Например, когда приезжают в города антрепризы, ну или какие-то спектакли театральные, которые, вот как раз из сферы обслуживания, и зритель на это ведется и с удовольствием смотрит…

А это плохо или хорошо на Ваш взгляд?

Это так, как есть – это не плохо и не хорошо, но среди тысячного зала есть пусть сорок человек, которые мне очень дороги потому что они понимают, что это - халтура.

Каковы, на Ваш взгляд, перспективы развития отечественного театра – антреприза, традиционный репертуарный театр, или что-то другое?

Я не знаю, это трудно сказать. По крайней мере, мы апробируем другую систему координат, мы апробируем театр, который без труппы, где открытая сцена, где художники свободно могут объединяться или расходиться по своему желанию. Это не ноу-хау, потому что антрепризный театр был здесь. Театр Корша еще более 120 лет назад. Корш это делал в стенах этого здания, но я сейчас все-таки говорю про театр современный с большой буквы. Мы не занимаемся «зарабатыванием денег», мы занимаемся развитием театрального искусства, перспективным развитием театра, мы ищем разные формы искусства и организации театрального процесса. Это разные жанры, и разные формы, в том числе управления театром, поэтому у нас есть определенная система, но она тоже может видоизменяться. Ищем.

Кого из современных российских актеров и режиссеров считаете для себя интересными, как для зрителя? У Вас есть любимые актеры или режиссеры, работы которых Вы стараетесь не пропускать?

О… Мне интересно творчество Фокина, Серебренникова, Могучего, Женовача Сергея, замечательного режиссера Крымова Дмитрия.

То есть Вы предпочитаете «режиссерский театр»?

Я не понимаю, что такое режиссерский театр. Вот Остермайер поставил «Фрекен Жюли» в Театре Наций. Это режиссерский театр?

Конечно…

Почему конечно? Там вообще все сценическое пространство предоставлено троим артистам. Там нет никаких полетов на Луну. Он придумал видеокамеру и снег идущий. Все стальное происходит на сцене. Остермайер считается, конечно, жестким режиссером. Обладающий жесткой формой, и артисты выполняют его задания. Вот в данном случае это режиссерский театр? Очень спорно, что такое режиссерский театр. Или Някрошюс. Да? Режиссерский театр. Безусловно, там есть очень мощная режиссерская форма, тем не менее, там у меня есть поле свободной деятельности моей внутренней, я могу себе это позволить. «Рассказы Шукшина» - режиссерский это театр или актерский? Я не понимаю, что это такое? Хороший театр – он и в Африке – хороший театр. Вот и все.

Ну, может режиссерский театр, это где главная звезда – режиссер?

Ну, чушь, чушь. Нет, это какая-то путаница. Ну, еще раз говорю – зритель выбирает, например, Додина, а там блестящие актерские работы, или выбирает Фоменко, там есть уже звезды свои.

Ну, а для Вас? Имя режиссера главное в решении о просмотре спектакля?

Условно, условно.

Как Вы думаете, благодаря чему Вы стали знаменитым? Есть ли какой-то секрет у Вашей славы и популярности?

Вообще не знаю. Я про это никогда в жизни не думал. Вернее, вру. Думал, когда мне было 14 лет. Я как раз поступил в театральное училище, мне хотелось славы, известности и так далее. Дальше, как только я стал заниматься этой работой, я понял, в какой ужас я попал, потому что это тяжелая профессия, но уже назад было стыдно как-то… «взад коленками» и надо было ее осваивать. И я нырнул туда с головой. И дальше я шел, я этим занимался, мне было очень интересно, а популярность сама собой приходила. Поэтому расчленять на составляющие - это отдельно, то отдельно… Секрет какой-то я вам не открою. Я его не знаю. Знаю только одно, что надо работать. Или же сейчас очень модно - калиф на час. Популярность очень легко можно заработать на телевидении, в передачах каких-то. Все это - калиф на час. Не знаю, стоит ли на это тратить пусть даже небольшое количество времени, все равно твоя жизнь, что б как-то засветиться, а потом на утро же все забывается, другие калифы приходят. Следующие передачи, какие-нибудь «Каникулы в Мексике», а потом и про них забывают и все - «Каникулы в других местах». А бедные эти участники, они думают, что они звезды, популярные, слава, а потом страдают, потому что трагедия… Но, наверное, это неважно. Что ж я думаю о чужой судьбе, это выбор взрослых, самостоятельных уже людей… Сами знают куда идут.

В одном интервью Сергей Безруков рассказывал, как ему было интересно учиться, когда Вы вели занятия в Школе-студии МХТ. А Вам было интересно находиться в качестве педагога? Есть ли какие-то планы на этот счет?

Да, мне интересно это было, я преподавал на курсе Авангарда Леонтьева и на курсе Табакова чуть-чуть преподавал. Просто это требует большое количество времени. Потому что они очень, я имею в виду студенты, трепетные, хотят, что б ты уделял им больше времени - потому что им надо научиться, потому что у них мало времени, у них всего четыре года. А уделять времени столько, сколько уделял, предположим, мне Авангард Леонтьев или в свое время Табаков - я не могу сейчас, потому что я занимаюсь другими делами. Тем не менее, у меня есть, безусловно, желание, думаю, если все сложится, если здесь все освою до конца, поднимем на ноги Театр Наций окончательно, то я, может быть, наберу курс.

Есть ли у Вас профессиональные актерские секреты, которые Вы никому не открываете?

Секреты актерского мастерства? Это не вопрос секрета… Когда-то я отыграл спектакль «Матросская тишина» Галича, который ставил Олег Павлович Табаков, это дипломный спектакль был, я там играл роль Женьки. Это такой безногий парень, который в поезде лежит. В третьем акте это было. И вот я поленился один спектакль играть и даже не обратил на это внимания. После спектакля ко мне подошел Табаков и сказал, что (а там был зал на сто человек): «Ты навсегда потерял эти сто человек. Они никогда в жизни больше тебе не поверят!». И я так испугался, потому что, как их вернуть? Еще раз сыграть? Сказать: «Приходите на следующий спектакль?!» Все. Ты прохалтурил этот спектакль, они тебе больше никогда в жизни не поверят. Вот я не знаю, может это абсолютно детское нравоучение и режиссерское и педагогическое наставление, оно очень подействовало на мои молодые мозги, и с тех пор я очень стыжусь не плохо играть, а я стыжусь не додать что-то зрителям, которые пришли сегодня в зрительный зал. А у меня, предположим, нет настроения, даже не настроения, а я не могу настроиться на нужную волну, у меня не получается, или у меня какое-то расслабление, нет вот чего-то, какого-то огня. А я знаю, что есть такие артисты, которые отпускают себя – ну, вот сегодня не мой день, не повезло сегодня зрителям. Я вот не могу себе этого позволить, не знаю, правильно это или не правильно, но я себя заставляю в процессе уже самого спектакля тем не менее. Стыжу себя, стыжу, и в какой-то момент я понимаю – иногда, или даже чаще всего срабатывает - организм вдруг подключается и все, и я уже на этих рельсах. То есть я себя принуждаю, когда случаются такие моменты, когда вдруг я не готов.

Это и есть самый главный Ваш «секретный секрет»?

Нет, это не то, что секрет - это такое мое правило.

Как Вы относитесь к возникающим в процессе руководства театром и в жизни проблемам: они Вас «грузят» или Вам, наоборот, нравится их решать?

Я за несколько последних лет научился отчуждению проблеме, потому что раньше как артист я реагировал очень нервно, всплесками и ничего хорошего у меня из этого не выходило. У меня была болезнь язвенная желудка, это тоже все от того, что я нервничал. Ну, артисты вообще нервные, без кожи. И сейчас, когда что-то происходит - то у меня скачок, позыв резко от проблемы взлететь в воздух. Ну, я стараюсь гасить его и даже на какой-то момент могу отодвинуть эту проблему и вернуться к ней уже с холодным рассудком, уже разобравшись.

То есть, когда много проблем, Вы живете согласно принципу «я подумаю об этом завтра?»

Да, именно так, и думаю, что это правильно.

Вы много раз играли персонажей с аристократическими манерами, а в жизни Вы позволяете себе «барские» замашки?

А где я играл аристократа?

Ну, как же, во-первых Мышкин - князь. Во-вторых, Саша Адуев из «Обыкновенной истории» – тоже не крестьянский сын…

…Калигула… Я, честно говоря, играл не аристократов, у меня, вы знаете, кости нету белой и голубых кровей. Ее нет, если я о чем-то и думал, когда я играл аристократов, я скорее думал о внутреннем достоинстве, а это касается не только аристократов, это касается любого человека. Поэтому, я помню, Розову, который смотрел «Обыкновенную историю», не понравилось мое исполнение! Он смотрел спектакль в театре Табакова, и я не понравился - вот как раз из-за недостатка аристократизма. Поэтому, никаких барских замашек у меня нет! Мне всегда было все равно, на чем я езжу, на какой машине. Это правда. Поэтому долгое время на меня показывали пальцем, потому что я уже известный был артист популярный и дорогостоящий, а ездил на каком-то «Нисане», то есть марка совсем не звездная. В какой-то момент я просто понял, что мне нужна хорошая машина, для того чтобы работать было удобно в ней, что б там было больше места, потому что иногда я сплю, когда я еду на съемочную площадку если она далеко находиться где-нибудь под Москвой, я должен спать. Просто из-за прагматических вещей. Я выбрал марку машины «Мерседес», мне удобно, я с водителем езжу и в машине очень много работаю, вот и все. Да, но когда недавно машина сломалась и я ездил на… Как же эта у нас маленькая машина называется? «Нисан»… Я не помню, совсем она такая, инвалидная (смеется). Я ездил на ней месяц, нет, вру, неделю я на ней ездил, и в конце недели я только понял, что это не «Мерседес». (Хохот)

Какие качества, помимо профессионализма, привлекают Вас в людях и вызывают уважение?

Конечно «светлость». Вот это мне очень нравиться. Когда человек светится, это что-то такое внутри сидит, это ни с чем не связано, ни с полом, ни с возрастом, это какая-то…

А как Вы определяете таких людей?

Не знаю, вот сегодня зашел парень, который как раз из артистов, тех которые хотели бы показаться в Театр Наций. Я не знаю, что сказать насчет его способностей, это пусть смотрят режиссеры на кастинге, но просто я обратил внимание, что он… светится. А после него зашел человек из бизнеса, который хотел предложить пакет своих услуг. Он предлагает какую-то свою помощь, за это я должен помочь ему административным путем: познакомить его с одним, с другим, с третьим – начальниками, политиками и так далее. «Мелкий бес» просто. Я сижу и думаю, какая же разница! Они были один за другим. Я думаю, Господи, Боже мой, вот на уровне ощущения.

Но каких-то лично у Вас объективных критериев этого «света» нет? Ну, например, эти люди блондины?

Нет, цвет глаз и волос не влияет, ага.

А что Вы больше предпочитаете – общество друзей или одиночество?

С друзьями, но в одиночестве, если так можно выразиться. Я не люблю большие тусовки, я в них теряюсь, мне неудобно, некомфортно, потому что я не понимаю, что я должен делать. Либо у меня автоматически включается, знаете, как сигнализация, что я должен брать на себя внимание, если это большая какая-то кампания, и тогда я понимаю, что уже я не отдыхаю, а работаю. Начинаю что-то рассказывать, веселить, как-то себя вести активно и ярко. Мне комфортно в такой ситуации, где я могу не думать об этом, значит, это должны быть близкие мне люди, значит, я могу в какой-то момент взять и отключиться, и никто меня не будет теребить, а потом в какой-то момент включиться, то есть такая вот ситуация, она для меня комфортнее.

Что Вы больше любите: дарить подарки или получать?

Дарить - больше!

Следующий вопрос такой: какие, на Ваш взгляд, самые главные мужские и какие – женские качества?

Ой, это так по-разному бывает. Я, например, поражаюсь Чулпан, потому что при всем том, что она иногда производит впечатление беззащитной девочки, которую очень хочется обнять и оберечь или стеной встать вокруг нее, вдруг в какой-то момент у нее включаются мужские мозги, и она становится достаточно жесткой, поскольку она занимается кроме актерского еще и известным делом. Она вдруг на моих глазах становится Статуей Свободы огромной. Или «Родина-мать», не знаю. Огромная женщина, причем, такая, из железобетона, которая сама готова порубить за это дело или за этих детей. Поэтому восхищает и то и другое. Тут очень трудно сказать. Конечно же, слабость в мужчинах - неприятное качество, когда они себя ведут очень, как сказать… по-женски. Я это не приветствую! Мне это не нравится. Ну, мужчины тоже могут плакать, и ничего в этом плохого нет, но это другое – скупые мужские слезы - а когда человек показывает свою моральную слабость, да еще и в присутствии женщин, это неприятно. Мне это неприятно!

То есть Вам очень импонирует внутренняя сила и в мужчинах и женщинах?

Да.

Вы часто даете интервью. Это часть Вашей жизни, но может быть, есть вопрос, который Вам никогда не задавали в интервью, а хотелось бы, чтоб задали?

Мне бы хотелось, что б мне никогда ничего не задавали, никакие вопросы. Чтобы всем было все понятно, глядя на мои работы, в кино или в театре - не важно.

То есть Ваши работы должны сами говорить за Вас?

Да!

У кого Вы бы сами взяли интервью? Кому хотелось бы задать свои вопросы?

Такой человек был, я разговаривал с Александром Исаевичем Солженицыным. Интервью у меня не получилось, потому что я его пытал по поводу него самого и романа «В круге первом» и прототипа Глеба Нержина. Но не получилось интервью, потому что я в итоге сбился с романа на то, как он относится к жизни и вообще вопросам таким, очень простым. Мне было это интересно самому, как человеку.

И еще в заключении парочка не очень серьезных, но для многих не менее интересных вопросов! Вы любите делать покупки?

Покупки? Я честно скажу, где-то минут через двадцать начинаю сходить с ума в магазине, если я вещи покупаю какие-то. Я либо могу купить уже все, что там есть! Мне по барабану! Либо не купить ничего - если меня спасут каким-то образом… если меня кто-то вынесет оттуда! Потому что я теряюсь, я не понимаю уже, что хорошо, а что плохо. Вот это у меня есть такая штука. Но когда-то мне очень нравилось в магазине интерьеров, квартиры обставлять. Это мне в какой-то момент понравилось, но потом мне и это разонравилось. То есть я магазины не очень люблю. Разве что продуктовые магазины, потому что я часто худею (смеется) из-за работы, мне больше нравятся. Я там, может, не покупаю, но я смотрю на какие-то салаты, на баночки со вкусными соусами. То, что намазывают на хлеб - пасты, паштеты. Какие-то колбасы. Я смотрю на это, ну и иду дальше покупаю йогурты или обезжиренный творог. И вот это мне уже нравится. (смеется)

Где Вы подстригаетесь, в каком-то звездном салоне или в простой парикмахерской?

Нет, у меня есть мой мастер, когда это не связано с работой, либо это делает гример, потому что мы договариваемся вместе с режиссером и с гримером, смотрим, что мне нужно в данной картине.

То есть ту прическу «под Достоевского» Вам делал гример для достоверности, а не криворукий мастер из вредности?

Да, гример. Не мастер!

Евгений Витальевич, спасибо огромное за время, которое Вы уделили посетителям Вашего сайта. Успехов!