Театру Табакова – 20

Студия, рожденная "в года глухие", пережила пик застоя, перестройку и дикий капитализм. Студия стала одним из самых посещаемых в столице театров с мощным репертуаром и сильнейшей труппой. Студия распрощалась со студийным инфантилизмом, но не выросла из "подвала". Сам "подвал" табаковский театр, с одной стороны, уже компрометирует (взрослые заслуженные и народные артисты, а все в подполье играют), а с другой – не дает усомниться в порядочности художественного руководителя, не приученного к просительным позам. Сами придут и все дадут. А пока "подвал" еще не стал музеем, у нас есть возможность сверить свои зрительские воспоминания с воспоминаниями очевидцев и участников событий двадцати-тридцатилетней давности.

ЕВГЕНИЙ МИРОНОВ: ВСЕ РАВНО ТЕАТР – ЭТО ИГРА

(На курс к О. Табакову поступил после окончания Саратовского театрального училища (1986), по окончании Школы-студии МХАТ принят в труппу Театра Табакова (1990). Параллельно работает в МХТ, в антрепризных и частных проектах, с недавних пор сам руководит Театром Наций. Спектакли: "Обыкновенная история" (Александр Адуев), "Матросская тишина" (Давид Шварц), "Звездный час по местному времени" (Коля), "Анекдоты" (Лебезятников, Хомутов), "Еще Ван Гог..." (Саша), "Страсти по Бумбарашу" (Бумбараш).)

В первую очередь Олег Табаков научил меня системе Станиславского, которую сам он просто исповедует, и правде. Потому что все мы, приходя к Олегу Павловичу кто откуда, были нахватаны штампами, представлениями. Знаете, как сейчас дети поют на "Фабрике звезд": одна похожа на Пугачеву, другой – на Джексона, нет индивидуальности никакой. Табаков делал из нас индивидуальности, он заставлял нас соскребать, причем очень болезненно, то, что все считали достоинствами, – свои штампы. Тем же занимался Авангард Леонтьев – "человек-пароход". Он, кроме того, что занимался с нами актерским мастерством, нас образовывал, загонял в консерваторию, музеи. Потому что только привычка может привить настоящую культуру. Конечно, вначале для нас это было невозможно – мы засыпали на первых концертах. Кстати, Авангард Николаевич музеями и концертами не ограничивался, он водил нас на Новодевичье кладбище, где мы убирали могилы мхатовцев. Однажды, помню, там, на кладбище, я залез на памятник Гоголю – Леонтьев попросил скрести с головы Гоголя птичьи какашки. А в это время подошла экскурсия, и я никогда в жизни в такой ситуации не был: я на голове у Николая Васильевича, а внизу делегация из 20 человек, которые что-то рассказывают про Гоголя, думая, что я, наверное, его родственник. Вот Леонтьев плевал на это наше смущение и тем самым воспитывал. Школа продолжалась уже на сцене. Помню спектакль "Обыкновенная история", я играл вместе с Табаковым, он дядюшку, а я – племянника. У меня до конца не сложилась эта роль. Но большего наслаждения в партнерстве я не испытывал – он хулиган очень большой. И это тоже школа была. Когда ты совсем уже в "серьез" уходишь, такая уже "вампука" наступает! Я так прямо весь в образе, так весь в материале, а Табаков своим хулиганством, каким-то своим отстранением напоминает, что все равно это игра, это театр. ...