С подачи кого-то из склонных к метафорам кинокритиков пошла в народе гулять мулька о наступлении эпохи "ММММ": Маковецкого-Машкова-Меньшикова-Миронова. Фамилии прим нового актерского поколения намеренно расставлены в алфавитном порядке во избежание обид. Евгений Миронов самый молодой из этого квартета, ему и первое слово.

ЧУДО ПРИРОДЫ

— Говорят, для газетного интервью нужен информационный повод. Как думаете, может считаться таковым окончание съемок картины "Ревизор", в которой Вы сыграли главную роль?

— "Ревизор" – хорошая тема для беседы, но... У артистов существует примета не говорить о фильме, пока он не появится на экране. Поэтому заранее прошу простить некоторую осторожность в ответах. Режиссер Сережа Газаров еще года два назад предложил мне сыграть Хлестакова, однако до съемок дело долго не доходило, так как не было денег на картину. Наконец нашелся человек, который согласился помочь. Речь о Владимире Гусинском и руководимом им "Мост-Банке". "Ревизор" снимался в Праге. На студии "Баррандов" специально для нас были построены изумительные декорации. Великие наши артисты, сыгравшие в этой картине – а это Олег Янковский, Зиновий Гердт, Никита Михалков, Армен Джигарханян, Марина Неелова, Алексей Жарков, Авангард Леонтьев, Владимир Ильин, – в один голос говорили, что ничего подобного в жизни не видели. Был возведен целый город площадью две тысячи квадратных метров – с улицами, по которым раскатывали кареты, с домом городничего, с трактиром... Костюмы шились специально для фильма, а не брались из подбора. Понимаете? По уровню организации эта картина стоит особняком на фоне творящегося в российском кино бардака. Тем труднее будет оправдываться, если работа мне не удалась.

— Есть основания для опасения?

— Ясно, что такая роль случается раз в десятилетия. Конечно, существует бесчисленное количество постановок "Ревизора", начиная от школьной самодеятельности, но я-то говорю о подлинных событиях, а не о потоке. Скажем, Хлестаков Михаила Чехова – это классика. И передо мной стоял выбор: или плюнуть в вечность, или... В конце-концов что-то я понял о Хлестакове. Его воспринимают этаким авантюристом, а в действительности он совсем другой. Это чудо природы. Хлестаков на все реагирует иначе, чем остальные, – быстрее, резче. Мульти-пульти! Понимаете? Таким нормальный человек быть не может. И ненормальный не может. Чудо природы.

— В жизни вести себя по-хлестаковски Вы не пробовали?

— Как чудо? Мне всегда говорили: "Миронов, ты настоящий Хлестаков". Почему-то окружающим кажется, что я немыслимый балагур, Моцарт, легкий, даже легкомысленный человек. Я и не разуверяю: пусть думают.

ВЕЗЕТ НЕ ТОЛЬКО РЫЖИМ

— Догадываюсь, почему окружающие такого мнения о Вас. Судя по биографии, Вы, Женя, можете служить подтверждением поговорки, что рыжим везет.

— Я не рыжий, а крашеный. Специально для роли Хлестакова. А что касается везения, то... Да, мне везет, но везет... дорогой ценой. Платить приходится сполна. Все в нашей жизни уравновешено, не бывает счастья без горя, удачи без слез. Поскольку Вы знаете число моих удач, то можете представить и количество пролитых слез. Иван Карамазов, герой романа Федора Михайловича Достоевского, говорит, что Бог неправильно все придумал. Поэтому Иван берет на себя Божьи функции. У меня же иной взгляд на порядок вещей. Я считаю, что Создатель сделал все гениально, хотя жизнь порой и больно бьет. Впрочем, против судьбы мне переть сложно. Я по гороскопу Стрелец, рожденный в год Огненной Лошади. Такое сочетание случается раз в 60 лет, и японские женщины, говорят, в этот год стараются вообще не рожать. Потому что невозможно предсказать будущее ребенка – его либо вознесет высоко, либо... Ко всему я отношусь, как к знаку судьбы. Сначала был мой родной Саратов,потом Москва, театр-студия Табакова, отец и сын Тодоровские, введшие в мир кино, Петер Штайн, позвавший играть Ореста Эсхила...

— Слышал, Вас приглашал сниматься даже Брайан де Палма.

— Да, на киностудии "Баррандов" он делает новый фильм с Томом Крузом в главной роли. Поначалу я загорелся, а потом выяснилось,что де Палме понадобился актер на крохотную роль русского эмигранта. Буквально на два эпизода. Я даже обиделся: не самый сильный актер Том Круз играет главного героя, а я пару раз появлюсь в кадре?

— Неужели отказались, или все умерло на стадии переговоров?

— Все умерло на ранней стадии, но я бы все равно отказался. Не верите? Совсем недавно французы звали меня в большой кинопроект. Четырехмесячный съемочный период во Франции и Португалии,очень приличный гонорар. Я даже съездил в Париж, начал учить французский язык, а потом поймал себя на мысли: зачем мне это нужно? Сценарий средненький, язык я нормально освоить все равно не успею, значит, остаются деньги? А тут еще из России подоспело интересное предложение – не денежное, а творческое, и я бросил все и понесся в Москву. Видите, какой я хороший получаюсь, прямо хочется плюнуть на меня, верно?

"ЛЮБОВЬ" И ДЕНЬГИ

— О Вас заговорили после "Любви" Валерия Тодоровского. Потом был "Анкор, еще анкор!" Тодоровского-старшего. Тогда, года два назад, Вы охапками собирали призы, а потом волна причмокиваний вокруг имени Миронова пошла на спад. Переживали?

— Я никогда особенно не заблуждался насчет своей популярности. Да, в метро или на рынке в Саратове на меня пальцами показывают, но разве это популярность? Сегодня достичь прежних масштабов народной любви невозможно. Звезды были раньше, а сейчас есть просто известные артисты. Эра повсеместного узнавания актеров закончилась с Александром Абдуловым и Димой Харатьяном. Это последние народные герои. Может, еще Олег Меньшиков, благодаря повторяемым телевидением 35 раз на протяжении одного месяца "Покровским воротам", примелькался зрителям. Все! Как заставить узнавать себя? В кино люди сейчас ходят мало, про театры, у которых своя избранная тусовка, я и не говорю. Что еще? Телереклама? Это не для меня.

— Почему? Брезгуете?

— Деньги заканчиваются, а позор остается. Это Раневская сказала, не я. Только ради денег делать ничего не стану. И известности ради. Например, все знают актера Богдана Хмельницкого...

— Вероятно, все-таки Бориса Хмельницкого...

— Извините, Бориса... Он присутствует на всех тусовках! Это как подушка, которая всегда под головой. Какую телепрограмму ни включишь – везде Хмельницкий. Но попробуйте вспомнить хоть одну его роль после Таганки.

— Каждый выбирает свой путь.

— Я не осуждаю, нет! Но это не моя дорога. У меня были классные педагоги: Ермакова – в Саратове, Табаков и Леонтьев – в Москве. Они научили меня не размениваться по мелочам. Я постоянно себя одергиваю: ой, что же я делаю, совсем с ума сошел, что ли? Поддержание имиджа, искусственного интереса к себе – это пустота. Может, у меня такое детское представление, но... не детское. Я знаю, что говорю. К чему суетиться? Все само придет.

— Уверены?

— Конечно. Посмотрите, Валерий Фокин долго пропадал в бездне и вдруг поставил "Номер в гостинице N". И больше никто не задает ему вопросов, чем он занимался все время. Меньшиков четыре года назад сделал спектакль "Нижинский" и снова исчез. Его не теребят. Ждут. И я не тороплюсь. Мое от меня не уйдет. Я, кстати, и интервью суетой считаю, поэтому и даю их крайне редко: врать я не люблю, не могу, а говорить правду не всегда нужно. Лучше промолчать. Блин, если и перед собой лукавить, то зачем тогда жить? А то, что даже по сравнению с 91-м, 92-м годами, когда, как Вы выразились, мне охапками вручали награды лучшего молодого актера, внимание к моей персоне ослабло, объяснимо. Я заявил о себе, надеюсь, киномир узнал, что есть такой артист. Теперь мне не нужно ничего доказывать. Конечно, в юности я мечтал, что меня будут разрывать на части поклонники. Сейчас я удовлетворяюсь тем количеством любящих меня людей, какое есть, и не жалуюсь на то, что мы, мол, забытое поколение. Глупо это. Надо работать – ничто зря не проходит. Убежден, хороших не так много, не стоит беспокоиться, что тебя забудут, что другие заслонят. Места талантливым людям всегда хватит. Поэтому и пресловутое "ММММ" кажется мне во многом надуманным. Мол, сейчас наше время. Но я могу сочинить аббревиатуру "АААА" и доказать, что есть актеры с фамилией на эту букву, имеющие право называться символом поколения. Все это относительно. Хотя, конечно, мне уже 29 лет и пора задуматься о сделанном.

— Вы говорите так обреченно-кокетливо, словно Вам не 29, а как минимум вдвое больше.

— Кокетливо? Хорошо, уточню: мне 29. Пока. Но я уже перестал быть молодым да ранним. Снизу подпирает новое поколение, а мне недавно предложили роль отца десятилетней девочки. Наверное, соглашусь, чтобы в кино совершить наиболее безболезненный переход к новому состоянию.

И БОГ, И ЧЕРТ

— Что-то мы зациклились на кино. Но ведь Вы театральный актер. Что слышно из студии Табакова? Юбилей Олега Павловича – не в счет.

— Честно скажу: я два года не работаю в своем театре. То-есть, я каждый день играю в спектакле, у меня больше выходов на сцену, чем у кого бы то ни было, но дело в том, что я ничего нового не делаю. После того, как я ушел к Петеру Штайну и стал играть в Театре Российской армии Ореста, меня перестали устраивать предложения родного театра. После Штайна я особенно ясно понял, что мне хочется и чего не хочется. Поэтому я сейчас приступаю к новой работе, но опять за стенами табаковской студии. Буду играть у Валерия Фокина в "Братьях Карамазовых".

— Кого?

— Ивана.

— То-то Вы мне его цитировали! А почему, кстати, Иван? На мой взгляд, для Вас органичнее Алеша Карамазов.

— Да, с Алексеем мне было бы проще, но это ведь и менее интересно. Если я вижу, что роль дастся без труда, то от нее отказываюсь. Алексея я сыграл бы и сыграл хорошо, потому что плохо не умею. В моих словах нет бахвальства, а только реальная оценка собственных сил. Что же касается Ивана, то таких ролей мне еще не предлагали, поэтому и не могу ручаться за результат. Но в этом главная прелесть! Алексей – пройденный этап, я уже внутренне перерос эту роль. Мне хочется с чертом поговорить. Пора!

— Кстати, о черте. Вы в Бога верите?

— Хорошо, что Вы спросили. Верю.

— Это врожденное или приобретенное?

— У меня в семье никто не верил во Всевышнего. Молились на Владимира Ильича Ленина. Помню, у тети дома висел портрет дедушки Ленина, и я любил смотреть в добрые и лучистые глаза Ильича. ...А к Богу я пришел постепенно и не могу даже рассказать волшебного случая прозрения. Крестился в 19 лет. Мама и сестра приняли православие вместе со мной. Получается, и к новой вере мы пришли семьей.

— Вы соблюдаете посты, регулярно ходите в церковь?

— Нет. Недавно я сыграл главного героя в картине Владимира Хотиненко "Мусульманин" и в процессе работы над ролью вдруг понял, какой же я неверующий человек. Как бы это объяснить? Конечно, вера – материя тонкая, особенно если речь заходит о православии. Когда я читаю молитву, мне хорошо наедине с Богом, но... Я очень люблю свою профессию, и тут сразу сплетается клубок противоречий с верой. Мне иногда приходится играть не очень хороших людей, сейчас я вообще буду сниматься у Киры Муратовой в роли сексуального маньяка. Как это оправдать перед церковью? Уйти в монастырь и там замаливать грехи? Но я не чувствую себя религиозным фанатиком. Нет, я артист.

— Но ведь христианство, насколько я знаю, в принципе осуждает лицедейство, и кого Вы играете – убийцу или священника – для церкви безразлично.

— К счастью, ситуация сдвинулась с мертвой точки. Папа римский сменил гнев на милость, и теперь церковь терпимее относится к театру. Слава Богу! Кстати, я только что приехал из Ватикана, видел, как папа со своего балкона благословляет прихожан.

ДОРОГА ИЗ ПОДВАЛА К ЗВЕЗДАМ

— В Италии Вы отдыхали?

— Играл "Орестею". Отдыхать я не умею. Когда у меня появляется свободное время, сразу наваливаются хандра и... как это?.. депрессия. Ой, этого я страшно боюсь. Поэтому стараюсь побольше работать.Впрочем, и путешествовать мне нравится, если бы я не стал артистом, то подался бы в странники. Спасибо профессии, я объехал всю Европу, был в Японии, Америке. Это прекрасно. В этих поездках, кстати, я сумел кое-что важное понять. Когда я был маленький, меня водили в саратовский городской парк "Липки", я смотрел там на памятник Чернышевскому и думал, что ничего совершеннее быть не может. Думал я, конечно, иначе, но смысл такой. А сейчас в Риме я прикоснулся к творениям Микеланджело и... Улетая из Москвы в Италию, я казался себе человеком, многого добившимся в жизни. А вернулся другим, вдруг увидел, как мало еще успел. Конечно, проще всего о сделанном судить по материальным потерям и приобретениям. Я десять лет в Москве. У меня есть квартира, машина, любимая собака. Вроде бы все нормально. А с другой стороны, я ведь не ради этого сюда ехал. Поэтому из нашей коробчонки, из нашего подвала со зрительным залом на сто мест я пошел к Штайну и взялся играть Ореста.

— Сотрудничество со Штайном, а теперь работа с Фокиным – это уход от Табакова?

— Нет, это попытка компромисса. Свой театр я бросать не хочу. Это мой дом. Табаков – хитрый человек, он знает, как удерживать людей. Из самых прекрасных зарубежных гастролей, где платят самые большие суточные, стремлюсь сюда, в наш подвал на улице Чаплыгина. Мне хорошо здесь. Тем большие угрызения совести испытываю от того, что играть приходится на стороне.

— Олег Павлович ревнует?

— Очень. Все побочные предложения он называет халтурой. Собственно, он повторяет слова, сказанные когда-то Станиславским. Я понимаю обиды учителя, но не принимаю их. Мне тоже есть что возразить. Иногда на сцене я даже мысленно подгоняю Олега Павловича: "Ну, давай же, давай!" Мне хочется вывести Табакова из состояния отрешенности, заставить его забыть на сцене о бизнесе, о спонсорах, о производственных и деловых проблемах, пробудить Табакова-актера, увидеть блеск искры Божьей в его глазах. Конечно, Олег Павлович знает, что делает, но... Мне жаль, что учитель растрачивает свой великий актерский талант, искренне жаль. Впрочем, не мне, наверное, судить Олега Павловича.

СОМНАМБУЛА-ОДНОФАМИЛЕЦ

— Вы сказали о театре "дом", но я знаю, что Вы домосед и в буквальном смысле этого слова. По-прежнему живете с родителями, как и раньше, привязаны к ним?

— Мы все связаны одной ниточкой. Вместе нам лучше. Времена сейчас больно тяжелые. Когда меня спрашивают, чего я боюсь больше всего, отвечаю: страшно за родных и близких. Живем мы все... как бы это сказать по-русски?

— А по-каковски можете?

— Долбанутое – через букву "е" в начале слова – время сейчас. Можно убить человека и спокойно пойти поставить свечку Николаю-Чудотворцу. Я с ужасом думаю: не приведи Господь, какая-нибудь случайность... Сестра моя по вечерам поздно домой возвращается... Поэтому мы все стараемся держаться вместе. Иллюзия защиты. ...Кстати, Вы знаете, что у моего папы фамилия Миронов, а у мамы – Доронина? При этом родители отношения к театру не имеют, а меня все долго принимали эа внебрачного сына Андрея Миронова. И на съемках моего первого фильма "Перед рассветом" у меня брали автографы именно как у сына Андрея Аледсандровича, а потом еще просили передать приветы папе. Мне стыдно было признаться, что я однофамилец... Потом я поступил в школу-студию МХАТ, и все вахтерши меня обожали – по той же самой причине. За моей спиной шептались, а в глаза делали поблажки, разрешали звонить по служебному телефону, и я этим бессовестным образом пользовался. Тогда я не понимал, что эксплуатирую чужую любовь и славу. Может, действительно есть во мне что-то от Хлестакова? Позже, когда не стало Андрея Александровича, мне начали приносить соболезнованья, и тут я уже не мог ни в чем признаться по другим причинам, молчал...

— А с названым отцом Вы не встречались?

— Однажды. В первый раз в своей жизни я пришел на "Мосфильм" и попал в павильон, где шли съемки картины "Победа". Там играл Андрей Александрович. Я, саратовский мальчишка, увидел живую звезду! И тоже Миронова! Я притаился в углу и, чтобы стать еще незаметнее, по команде "Мотор!" решил присесть на стоявший рядом стул. Сиденье провалилось, и я с диким грохотом упал. Естественно, все оглянулись в мою сторону. Миронов захохотал, а меня немедленно выгнали со съемочной площадки... Потом еще мама Андрея Александровича работала в нашем театре.

— Вы ей все рассказали?

— Нет. Мария Владимировна ко мне очень строго отнеслась. Она сказала: "Миронов может быть только один". После, правда, Миронова посмотрела фильм "Любовь" с моим участием и, ничего не говоря, подошла ко мне и поцеловала. Я воспринял это как благословение.

— А зависть Вам знакома?

— Совру, если скажу, что нет. Но я умею радоваться за других. И на своей спине косых взглядов не чувствую. У меня ведь и врагов нет.

— Может, Вы их не замечаете?

— Наверно. Такой я человек. Сомнамбула. Живу сам по себе. Это плохо?