ЧЕЛОВЕК БЕЗ СТРАННОСТЕЙ

Газета "Экран и сцена" №3
10.2000
Александр Соколянский

Артист Евгений Миронов кажется живым воплощением лозунга или, как сказали бы мы сейчас, слогана советских физкультурников: "в здоровом теле – здоровый дух". И как язвительно добавлял поэт Игорь Иртеньев: "На самом деле – одно из двух". Но это было в прошлой жизни: болезненность и нервность давно перестали быть интригующими качествами. Всенародная популярность Миронова – прямое тому подтверждение.

В его натуре нет ни изломов, ни изъянов, ни изысков. Лицо – умное, простое, симпатичное – отнюдь не отмечено печатью избранности. На нем вообще нет никаких печатей – ни тайного знания, ни мучительной тревоги: чистое лицо. Ясный, спокойный взгляд, совсем не предназначенный для того, чтобы вглядываться в горние выси и мрачные бездны. Красив ли Миронов? – да, в меру. В нем как-то всего в меру: ума, изящества, силы, мужского обаяния. Стоит вспомнить о семи легендарных мудрецах Древней Греции: "Мера – важнее всего"; "Без меры даже налаждение бывает в тягость" и т.п. Греки не любили безмерное ни в жизни, ни в искусстве. Наверное, они по-своему были правы, но, честно говоря, таких актеров, как Миронов, – неброско, незатейливо гармоничных, – чертовски трудно описывать. Он умеет играть остро, но ему чужда эксцентричность. Он тонок и проницателен, но не склонен упиваться психологическими рефлексиями. В общении не застенчив, но и не развязен. Вежлив без куртуазности, опрятен без чистоплюйства. Наделен чувством юмора, но не лезет из кожи вон, чтобы лишний раз его продемонстрировать. Он совершенно нормален. Это далеко не то же самое, что "обыкновенен" – нам ли сейчас не понимать, сколь необыкновенна талантливая нормальность. Миронова никак не назовешь простодушным, но в нем заложено постоянное стремление к простоте, понятности, искренности. Это стремление вкупе с крепким душевным здоровьем, видимо, и составляет основу его таланта.

Теперь вспомним о ролях Миронова, сыгранных в пору актерской зрелости: Гамлет, Орест, Иван Карамазов, сумасшедший художник в "Еще Ван Гое...". Причем тут, скажите на милость, душевное здоровье, мера и норма? Очень даже причем. Миронов, если угодно, ведет свою личную тяжбу с многовековой и едва ли не самой устойчивой из театральных традиций – видеть в трагическом герое исключительного человека с заранее предначертанной судьбой. Человека обреченного и зачастую предчувствующего свою гибель. Самая суть мироновских героев – Ивана, Ореста, Гамлета – в том, что они могли бы быть счастливы: жизнь сулила им это, и они верили ее посулам. Но обязанность отомстить, невыносимая мысль, душевная болезнь внезапно и насильно вталкивают их в пространство трагедии. В нем нет ничего величественного, оно отвратительно, как любая ловушка. Для нормального человека здесь только две задачи: во-первых, не подчиниться законам этого пространства, а во-вторых, выбраться наружу. Гамлету удается только первое. Оресту, истерзанному эриниями, – только второе.

Артист Евгений Миронов провел детство и отрочество в захолустном военном городке Татищеве Саратовской области. Убогая и корявая советская жизнь ("Трагедия? О если бы..." – писал о такой жизни Иосиф Бродский) расставила ему множество ловушек. Он не только сумел выбраться, но и вытащил всю свою семью: мать, отца, сестру. Хорошо бы найти ему такую роль, чтобы средствами искусства закрепить победу нормального человека над трагедией.