В Государственном Кремлевском дворце состоялась премьера долгожданного фильма великого русского режиссера Никиты Сергеевича Михалкова "Утомленные солнцем 2: Предстояние".

Простите, но я, как всегда, начну с мамы. Она постоянно слушает Михалкова по телевизору и спрашивает меня: "Я так и не понимаю, про что фильм". Собственно, это краеугольный вопрос мамы, бывшей радистки, ветерана тыла. Ответ простой – фильм про войну. Кровь, грязь, окопы, мины, оторванные руки, оторванные ноги. Намотанные на танковые гусеницы останки человеческих тел. Кишки, кишки, кишки...

Если Никита Сергеевич хотел положить на лопатки Спилберга с его фильмом "Спасение рядового Райана", то ему это не удалось. Потому что до Никиты Сергеевича положить мир на лопатки удалось Спилбергу. Америка физиологические подробности войны уже показала. Но этого никогда не показывала Россия, в традициях которой всегда главной была судьба человека.

Если Никита Сергеевич хотел первым в стране показать натурализм войны, то ему это удалось. По количеству трупов фильму нет равных. Причем на роль убитых согласился весь цвет российских звезд. Невиданное количество народных и заслуженных появляется в картине на несколько минут, чтобы тут же умереть. Элитный мужской отряд отечественного кино образовал мощную и кратковременную массовку вокруг Михалкова, который играет неожиданно ожившего комдива Котова, орденоносца, любимца Сталина, расстрелянного по его приказу.

И тут в игру вступает Олег Меньшиков. Так красиво умиравший в ванне на фоне Кремля, он тоже неожиданно оказался жив. Поправившегося Меньшикова вызвал в Кремль Сталин (Максим Суханов) и приказал найти Котова. И тут уже что-то можно рассказать маме.

Сотрудник НКВД (Меньшиков) едет к сотруднику СМЕРШа (прекрасный актер Сергей Маковецкий) с вопросом: "Где Котов?" Непонятно, какая роль будет отведена Меньшикову во втором фильме "Утомленные солнцем 2: Цитадель", но в первом он исполняет роль начинающего артиста, которому в театре доверили повторять только одну фразу: " Где Котов?"

Сотрудники НКВД и СМЕРШа ищут Котова. Почему такие большие начальники не могут его найти, непонятно совершенно. Поскольку Котов лежит в окопе, расстрел ему заменили на уголовщину, сослали в штрафбат и к этому окопу со штрафбатниками даже направили элитный корпус кремлевских курсантов. Два таких опытных дяденьки не могут найти отряд штрафников, к которым направлен отряд из Кремля. В таких случаях Никита Сергеевич обычно говорит: "Е-по-по!" Что в переводе: "Ну и дела!" Можно перевести и короче.

Зато, наконец, стало понятно таинственное исчезновение Ингеборги Дапкунайте. Жене Котова (теперь это Виктория Толстоганова) отведена роль эпизода. У нее их даже два (во сне комдива и в машине Меньшикова). Несколько слов на три часа экранного времени, а именно столько идет фильм. Деловая литовская девушка на все это, по-видимому, ответила свое знаменитое "Обальдеть!" То-есть, выразила удивление. И, можно сказать, совершила подвиг. Такая худенькая, но твердая актриса не согласилась играть роль массовки или умереть на второй минуте в "великом фильме о великой войне", в отличие от большого количества мужиков, и предпочла дурацкое, но наверняка хорошо оплачиваемое ток-шоу "Большой брат".

Теперь о Наде. Замечательная актриса с помощью папы, как могла, выкарабкивалась из двусмысленной ситуации. Сильно подросшая, она изо всех сил играла инфантильность девочки, которой и должна была быть к началу войны. Наде вообще достались какие-то дикие сцены. То она целует и благодарит мину, на которой держится в море после взрыва баржи, на которой ехала. То искренне не понимает, зачем к ней лезет в сарай немец. И уж совсем странен ее текст: "Ой, а что это? Что это они делают?", когда немцы обливаю бензином сарай с людьми. Подросшая героиня это уже должна понимать.

Все придирки, даже мелочи можно было бы не заметить. Если бы фильм захватывал от первого до последнего кадра. Но, видимо, перевернуть душу мешает драматургия, которая в фильме преуспевающе отсутствует. Над сценарием четыре года работали стар (Никита Михалков, Глеб Панфилов) и мал (Владимир Моисеенко и Александр Новотоцкий, подарившие "Золотого льва" в Венеции Звягинцеву за "Возвращение"). В журнале Михалкова "Свой" пишут, что сценаристов было больше. Не знаю, кто что написал, но для меня фильм начался через час после полного непонимания, про что он, собственно, с появлением Евгения Миронова. С этого момента вдруг началось кино, и смертью героя Миронова оно и закончилось, хотя потом еще долго и мучительно длилось. И судьбы вдруг появились, и текст роскошный. И захватило до мурашек.

Миронов играет так смешно, что даже страшно. К нему, главному над штрафбатниками, присылают кремлевских курсантов – веселых молодых ребят, метр восемьдесят три ростом. Элиту России. И что ему делать с этими метр восемьдесят три ростом, элитой России, холененькими, молоденькими, смешливыми, прямо из дома, оторванными от обрыдавшихся матерей, когда через десять-двадцать-тридцать минут их убьют. Потому что на их новенькие промасленные винтовки и грязные лопаты штрафников идут немецкие танки.

И все смеются, только по-разному. Одни потому, что не понимают ничего. Другие потому, что понимают все. И герой Миронова больше всех. Потому что и его не станет. И вывороченные кишки из живота его героя – это уже не фальшивый натурализм, а настоящий ужас войны. И его слова: " Как же так? 240 мальчиков разом?!" И эта переглядка с Котовым: "Принеси воды", только для того, чтобы никого не напрягать. Пуля в висок – и все.

Маленький великий фильм о великой войне. Прямо посередине большого и, к сожалению, не великого. Но в этом маленьком великом фильме сам Михалков добровольно образовал массовку вокруг Миронова наравне с Андреем Мерзликиным, Артуром Смольяниновым, Александром Голубевым и своим сыном Артемом Михалковым.

Гениальная сцена с Артемом. Он сыграл одиночество смерти мальчика. Оторванные ноги, но моргает, дышит. И нежный-нежный голос маменьки будто рядом, будто шепчет она в ухо: "Мишенька проснулся! Мишенька, иди есть! Мишенька, Мишенька..." Из детства в смерть. И снежок, как в детстве. Но уже не снежок, а саван. Конец. А глаза живут. А жизни уже нет.

Будем ждать "Цитадель".