РАДИОСТАНЦИЯ "ЭХО МОСКВЫ": ПЕРЕДАЧА "КУЛЬТУРНЫЙ ШОК"

echo.msk.ru
24.04.2010
Ведущая: Ксения Ларина

Гости: Шод Муладжанов, Арина Бородина, Андрей Архангельский

ЛАРИНА: 13.13 минут, начинаем программу "Культурный шок", и было бы странно, если бы мы сегодня говорили на другую тему, так как главным культурным, а также событием планетарного масштаба, безусловно, стала премьера фильма Никиты Михалкова "Утомленные солнцем 2. Предстояние". Ровно неделю назад, 17 апреля, в субботу, прошла торжественная премьера фильма в Кремлевском дворце. И вот с 22 апреля он вышел в широкий прокат. И вы уже знаете, в наших новостях об этом сообщалось, что, к сожалению, пока особого ажиотажа вокруг фильма Никита Михалкова не наблюдается. И многие наши слушатели и корреспонденты свидетельствуют о том, что фильм пока идет при неполных залах. Даже на вечерние сеансы нет аншлага. Ну, посмотрим, фильм только начинает свою жизнь экранную. Может быть, что-то изменится. Ну, во всяком случае, отзывов уже огромное количество существует. Как в прессе, слава Богу, появились, потому что первые дни такое молчание критиков несколько удивляло. Потом мы выяснили, что, оказывается, не все критики были допущены до торжественной премьеры. И им пришлось подождать, когда фильм выйдет в прокат, и после этого уже высказаться на эту тему публично в своих изданиях. Сегодня мы обсудим это кино с нашими гостями и с вами, дорогие наши слушатели. Я еще раз повторяю свою просьбу. Мне бы очень хотелось, чтобы какие-то суждения и мнения о фильме Никиты Михалкова были высказаны в прямом эфире по телефону 363-36-59. И я обращаюсь в первую очередь и только к тем, кто этот фильм уже посмотрел. Здесь в нашей студии Арина Бородина, обозреватель газеты "Коммерсантъ". Добрый день, Арина, здравствуй.

БОРОДИНА: Здравствуйте.

ЛАРИНА: Андрей Архангельский, обозреватель "Огонька", редактор отдела культуры. Добрый день, Андрей.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Добрый день.

ЛАРИНА: И главный редактор "Московской правды" Шод Муладжанов. Добрый день, Шод, здравствуйте.

МУЛАДЖАНОВ: Добрый день.

ЛАРИНА: Как вы видите, у нас здесь нет сугубо профессиональных кинокритиков, и, может быть, и хорошо. Поэтому у нас такой консилиум зрительский будет, что немаловажно. Поскольку и Никита Сергеевич на этом настаивает, что фильм снят для людей. То-есть, для нас с вами, правда же? Перед тем как предоставить слово нашим гостям, я хочу несколько фрагментов зачитать из рецензий народа, зрителей. Есть, кстати, и положительные. И я могу порадовать Никиту Сергеевича Михалкова. Ну, я подряд прочту то, что я себе выделила, чтобы понимать диапазон мнений. "Я увидел постановку уровня телефильма, нарисованные на компьютере немецкие самолеты и достаточно убогие бои. Я не знаю, что курил Никита Сергеевич, но немецкие танки под парусами – это нечто. Голова капитана, разбитая колесом пикирующего истребителя, еще круче. Рота кремлевских курсантов в одном окопе со штрафбатом вообще за гранью. Оставляю все на совести создателя". Это одно мнение. Второе мнение: "Это какими же наглостью и нахальством надо обладать, чтобы назвать это кино великим. Насколько надо потерять стыд и совесть, чтобы спекулировать над самой святой для нашей страны теме Великой Отечественной войны". Еще одно мнение: ""Предстояние", увы, очень плохое кино, с какой стороны не посмотри: сюжета почти нет, актеры играют не пойми что, все расходится, разваливается, мелькает, истекает кровью из оторванных ног и прочих частей тема. На кой черт это отправляют в Канны – великая загадка", – пишет пользователь интернета. Еще один блогер: "В итоге при всем величии Михалкова, – пишет он, – он великий режиссер. Каждый кадр, каждый штрих данного фильма сомнения в этом не оставляет. Отдельное спасибо Михалкову за то, что он напомнил всей стране и миру, что Вторую мировую выиграл СССР под руководством Сталина. Михалков вновь напомнил, что нас не победить, потому что мы героический народ, который может легионами лечь под танки за свою свободу". Ну, вот видите, здесь человек в восторге. Еще одно мнение. Очень лаконичная рецензия. Она мне больше всего понравилась: "Я не согласен с теми, кто читает этот фильм комедией. Нет, этот фильм – трагедия. Трагедия Никиты Михалкова". Ну, вот небольшие выдержки из интернета, я к ним еще, может, вернусь. Возьмите наушники. Давайте мы буквально три звонка послушаем, чтобы потом уже спокойно разговаривать друг с другом здесь. 363-36-59, дорогие друзья, вот коротенечко ваше мнение о фильме Никиты Михалкова "Утомленные солнцем 2. Предстояние". Тот, кто не смотрел, сразу предупреждаю, будет аннулирован, выключен из эфира, поскольку время дорого. Пожалуйста. Алло, здравствуйте. Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Алексей.

ЛАРИНА: Смотрели?

АЛЕКСЕЙ: Да, вчера ходил.

ЛАРИНА: Говорите.

АЛЕКСЕЙ: Вчера сходил с друзьями. Осталось двоякое впечатление от этого фильма у меня. Согласен с мнением, которое Вы зачитали, о том, что много, мягко говоря, накладок, там и про те же штрафбаты. То-есть, вообще же штрафбатов в 41-м году вообще не было еще. Они в 42-м только появились. Это уж отдельно. Ну, то-есть, мог бы какие-то исторические факты все-таки соблюсти при таком размахе. В то же время есть, конечно, красивые кадры, красивые моменты, и я честно скажу, как человек немолодой, но и еще не старый, меня воспитывали на духе патриотизма, уважения к ветеранам, ну, и вообще память историческая о Великой Отечественной войне. Местами смотреть не мог, конечно, на фильм этот. Было тяжело очень.

ЛАРИНА: То-есть, эмоционально тяжело.

АЛЕКСЕЙ: То-есть, было желание... я закрывал глаза иногда. То-есть, хоть и мужчина, но тяжеловато. То-есть, я эмоционально очень переживал моменты. Очень понравились несколько моментов. Понравился момент... вообще православие пронизывает фильм, честно скажу, то-есть, момент крещения, есть такой момент. Я не хочу в детали вдаваться, чтобы люди... все-таки осталось желание посмотреть.

ЛАРИНА: Мы поняли. Ну, так давайте, резюмируя: Вы все-таки к этой работе отнеслись со вниманием, уважением, и Вас она каким-то образом зацепила, что называется.

АЛЕКСЕЙ: Да, она меня зацепила. Но я скажу, что те исторические несуразицы, которые в ней проходили, они мне испортили мнение.

ЛАРИНА: Понятно. Спасибо, Алексей, простите, быстро, чтобы еще один звонок послушать. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я вчера смотрел тоже этот фильм. Меня (неразборчиво) зовут. Непонятный фильм вообще. Мне кажется, что это очень некачественный фильм.

ЛАРИНА: А почему Вы к такому выводу пришли? Что, Вам не понравилось, или что-то?

СЛУШАТЕЛЬ: Мне показалось, что это исторический фильм, но здесь все запутали, и самые последние кадры, где девушку раздевают, меня просто поразило. Зачем надо было это?

ЛАРИНА: То-есть, количество неправды для Вас явилось самым главным, то, что в этом фильме Вы заметили.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, разумеется, и очень много несостыковок есть.

ЛАРИНА: Понятно. Спасибо Вам большое. И еще один звонок, алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Здравствуйте. Я тоже посмотрела вчера этот фильм, вот я согласна. В интернете там мнение, что там нет сюжетной линии, вот я бы его назвала фильмом ужасов. Что там сконцентрированы все моменты, которые могли быть в войне, и которые были. А вот сюжетной линии, роли народа, патриотизма, за что это была война, там совершенно не прослеживается.

ЛАРИНА: Так это же самое главное. Он для этого этот фильм и делал, для того, чтобы все-таки говорить о роли народа, о роли Советского Союза и патриотизма.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Там нет этой роли. Там нет ни роли народа, ни чувства патриотизма, ни чувства Родины, ничего совершенно. Вот свели уголовников и этот кремлевский полк, мальчиков хороших. Жалко, да, я в какое-то время начала даже истерить, соотнося со своими событиями – у меня отец погиб. Но вот я говорю, кроме как в угоду времени Михалков поставил фильм ужасов. У меня в результате... за двое суток у меня ничего не вызывает.

ЛАРИНА: Спасибо Вам большое. Давайте пока на этом остановимся. Перейдем уже к нашим гостям. Ну, с кого мы начнем? Давайте мы начнем с Арины. Арина, пожалуйста.

БОРОДИНА: Пожалуйста, что? Впечатления?

ЛАРИНА: Скажи о твоих впечатлениях.

БОРОДИНА: Удручающие впечатления. Я все думала, как вот... каким словом обобщить. Удручающие. Не буду оригинальной, повторюсь, шла с открытой душой, с открытым сердцем на премьерный показ в Кремль. Более того, очень просила людей, которые мне дали билеты, туда попасть. Чтобы помогли мне туда попасть, потому что очень хотелось посмотреть. Я, кстати, не слышала, не акцентировалась на этой рекламе – великий фильм о великой войне. Конечно, первые там тревожные звонки начались для меня в творчестве Никиты Сергеевича еще с "Сибирского цирюльника", укрепились в "Двенадцати", но тем не менее, вот такого глобального разочарования именно его художественными взглядами, режиссерскими, а уж тем более актерскими – актер он замечательный... У меня такого глобального разочарования до этого не было. Да, тревога, но не более того. Здесь три часа сидела в зале и просто недоумевала, этот ли это режиссер. Эта ли фамилия. Замечательный актерский ансамбль с точки зрения фамилий, указанных в титрах. Что случилось, почему это произошло? Там на самом деле можно целую программу сейчас посвятить тому, какие бесконечные "почему" я себе задавала с первой минуты просмотра. Но самое очевидное "почему": может быть, все равно все скажут, что это общее место, но для меня решительно непонятно, на меня такое сильнейшее впечатление тогда произвел "Утомленные солнцем", когда мы его смотрели. Помню, у нас с друзьями такая бурная была дискуссия, просто рубились, кто на стороне Мити, кто на стороне комдива Котова. И я помню этот финальный титр, что дочка комдива Котова была сослана в Казахстан учительницей, там живет, Маруся расстреляна, этот перерезал... Я не понимала. Хорошо, ожили. Все ожили, ладно, условно. Хотя для меня решительно непонятно. Я не понимаю вот этот количества несостыковок, шаблонов, заимствованных киноцитат из других фильмов. Хотя Никита Сергеевич Михалков всегда, мне кажется, очень щепетильно к таким вещам относится. И первые кадры, когда в этой зоне, где сидят политические по 58-ой статье люди, вот этот... читает начальник колонии в исполнение Пашутина приказ, сообщение о том, что началась война. И тут же карикатурно летят военные самолеты и все разбомбили. А где находится эта зона? Она что, в прифронтовой зоне? Я впервые об этом слышу. И самое важное недоумение, вот я прочитала тоже много рецензий, для меня совершено непонятно даже то, что штрафбаты появились гораздо позже, я не понимаю, как в первые дни войны, в этой суматохе, сумятице, почему эти четверо человек, герой Дюжева, комдив Котов и примкнувший к ним герой Стычкина и Мерзликина вчетвером оказываются в штрафбате. Они как...

ЛАРИНА: Штрафбата еще не было.

БОРОДИНА: Если даже, допустим, они были. А как в первые дни войны можно было понять, что эти двое убежали из зоны при непонятных совершенно обстоятельствах, а эти даже не на оккупированной территории оказались. Там такой сумбур, вот это все задает тон, это просто все непонятно.

ЛАРИНА: На самом деле, Арин, если талантливо сделанное кино, оно может убедить тебя в чем угодно.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Совершенно верно.

ЛАРИНА: "Штрафбат" Николая Досталя, который мы вспоминали, который сделан за копейки, на коленке, и там тоже есть пейзаж после битвы, там тоже есть и штрафроты...

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: И батюшка там есть.

ЛАРИНА: Даже там есть батюшка, который воюет с ними, что даже в страшном сне не может присниться. Это было настолько сделано убедительно, талантливо и искренне понятно для чего, что никто не сомневался, что это могло бы быть.

БОРОДИНА: Но там все-таки заложен был сценарий прописанный. Начало было очень четкое. Когда с самых первых минут фильма ты не понимаешь систему координат, в которых задан сценарно даже, то ты пребываешь в полной растерянности.

ЛАРИНА: Давай пока остановлю...

БОРОДИНА: И последнее...

ЛАРИНА: Не последнее. Ты еще будешь говорить. Давай мы дадим слово Андрею. Андрюш, пожалуйста.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Тут я, кстати, даже вступился бы, этот жанр существует, там, уже 30 или 40 лет. Я помню, в журнале "Советский экран" я еще читал претензии ветеранов или историков по поводу того, что марка мотоцикла не та. Это старый тоже жанр, и предъявлять претензии... Знаете, я просто темой войны много занимался, и вот там есть одна фраза, которую говорят фронтовики, и люди, когда их спрашиваешь: правда, могло быть? Они говорят всегда так: на войне все могло быть. Это действительно так. Могло быть... допустим, с некоторой долей допущения можно себе представить, что это не штрафники, а какие-нибудь, ну, окруженцы, наскоро сбитая часть, тоже могло быть. С бомбежкой могло быть. Тут ведь дело не в историческом несоответствии – в художественной неубедительности. Можно было и фантастический сюжет сыграть убедительно. Мне кажется, проблема этого фильма, первое, в отсутствии идеи внятной. Второе, в художественной неубедительности. Большая проблема с актерами, которые не умеют играть войну. Ни один. Несмотря даже на то, что все хватят, кто говорят, Миронов вытянул фильм, кто-то еще вытянул фильм. Ни фига они не вытягивают. Они все не из того времени. Везде торчат уши 2010-го или какого-то еще нашего года. Ты в это не веришь, они примерно с теми же глазами стеклянными, с теми же бурными эмоциями делают в 10,000 фильмах о войне, или в каком-нибудь экшне, который делался на протяжении последних десяти лет.

ЛАРИНА: Андрюш, я бы все-таки актеров не винила, они здесь в роли стрелочников выступают. Они попадают в предложенные обстоятельства, фальшивые обстоятельства.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Это правда. Но проблема еще с идеей. Я размышлял честно, я искренне желал Михалкову победы. Мне очень хотелось увидеть фильм о трагедии 41-го года, понять, что вообще происходило с людьми тогда. Поэтому я с абсолютно открытой душой шел на фильм и хотел именно понять что-то. Я подумал, а идея этого фильма в чем? У Михалкова есть намек на это. Что если бы снять фильм о том, что такое случайность на войне. Он в каких-то интервью рассказывает, что пошел человек в атаку, три осколка и все три мимо, ни одной царапины. Было, было. Все ветераны говорят об этом. У меня дедушка, прошу прощения, под Сталинградом воевал, и в блиндаж пробило несколько уровней, то ли мина, то ли бомба немецкая, пробила, упала и не взорвалась. То-есть, это к вопросу о том, что бывало, а что не бывало. Он сам об этом рассказывал. Бывало все, нет художественной убедительности. Если мы сделаем фильм о том, что такое случайность на войне, что такое судьба на войне, это один вопрос. Если мы делаем фильм о Боге, извините, тут война не может быть иллюстрацией, потому что война – антибожеское дело. Зачем было смешивать случай слепой, судьбу и Бога?

ЛАРИНА: С Божьим проведением.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Вот здесь был провал, как мне кажется.

ЛАРИНА: Шод Муладжанов, пожалуйста.

МУЛАДЖАНОВ: Я вообще по-другому настроен. Мне кажется, что проще всего такие фильмы ругать. Такие фильмы ругать элементарно...

ЛАРИНА: Почему? Потому что он плохой?

МУЛАДЖАНОВ: Потому что он, как любое крупное произведение... он как любое крупное произведение, оно содержит массу всего, что может быть оценено неоднозначно, в том числе негативно. Можно объяснить несовпадения, можно, если, конечно, воспринимать этот фильм, как исторический. А причем тут история? Мне кажется, что это фильм духовный. Это фантазия на тему. Это авторский фильм Никиты Михалкова, как он видит проблему защиты Родины, выживания народа, честности и предательства, духовной и душевной силы и т.д. Мне кажется, что это фантазия Михалкова на тему, которая исполнена в таком виде, в каком он ее исполнил. Это не значит, что у меня сугубо позитивное впечатление от этого фильма. Оно очень сложное. Я только против того, чтобы его упрощали, этот фильм.

ЛАРИНА: Хорошо. Давайте мы сейчас остановимся. Потом продолжим, простите, что так Вас перебила, Шод. Вы начнете, продолжите свою мысль после выпуска новостей. ... Шод Муладжанов, вот который перед новостями высказал свое отношение к этому фильму, подтвердив очень важную, такую, мне кажется, правильную мысль, что судить произведение нужно по законам, которые художник сам предлагает. И это обязательно, кто бы спорил, что называется. Ну, что-то мне мешает поверить в правду убеждения Вашего, уважаемый Шод Муладжанов, когда Вы говорите, что это духовный фильм, это фантазия Никиты Михалкова. Ну, я бы спросила у Арины, почему ты так не можешь сказать? Что действительно человек создает свою картину мира. Он тебе предлагает свое видение, это его личная фантазия, авторское высказывание на тему войны, на тему советского народа, на тему подвига, на тему выбора, на тему отношения к вере. Почему ты не хочешь говорить на его языке, на языке, который он бы предложил для обсуждения?

БОРОДИНА: Ну, вот я как раз здесь хочу опять же, в свою очередь, немножко не согласиться с Андреем. Когда... я ведь когда говорила об этих первых эпизодах и впечатлениях, я ведь как раз не о исторических неточностях, то-есть, я много могу не знать, и каких-то вещей и не знаю о войне. Я руководствуюсь каким-то эмоциональным восприятием. Когда я вижу, что художник масштаба Никиты Михалкова – а я считаю, это режиссер мирового уровня, у нас в стране таких режиссеров по пальцам двух рук, мне кажется, можно перечесть, я имею ввиду, советского периода – делает кино шаблонно, схематично, и что в каждую вторую секунду, когда я перестаю верить с самого начала в то, что он показывает, или я уже понимаю, что он будет показывать, если я понимаю цыганский табор, который не понятно там... я говорю сейчас уже о своем личном восприятии. Если я понимаю, что зашел цыганский табор, я знаю, что их сейчас расстреляют. Если сейчас приехали немцы, я знаю, что они сейчас загонят людей и сожгут. У меня... я очень много прочитала книг о войне с самого детства, для меня эта тема очень переворачивающая, поэтому я шла на этот фильм, а меня не трогает это авторское восприятие Никиты Михалкова.

ЛАРИНА: Может, эта проблема в тебе?

БОРОДИНА: Может быть. Но я не думаю, я же не первый день живу на свете и не первое кино смотрю о Великой Отечественной войне. Но я сейчас хочу одну очень важную вещь сказать. Шод говорил о том, что это авторское кино и взгляд Никиты Михалкова. Авторское кино, на мой взгляд... я не кинокритик, но оно подразумевает несколько иную трактовку. Но если вы, режиссер, берете такие огромные деньги, более того, это гигантская цифра, насколько я знаю...

ЛАРИНА: 55 миллионов долларов.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Ну, на авторское кино столько не дают.

БОРОДИНА: Вот я хочу сказать...

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Смотря кто автор.

БОРОДИНА: Вот именно. И кто дает. Вот у меня большой вопрос. И эти деньги не отобьются. Это мой, плохой, конечно, прогноз. Может быть, я ошибусь для Никиты Сергеевича Михалкова, и вы так претенциозно рекламируете свой фильм, берете на себя такую ответственность, то я хочу вам сказать: индустрия кино за эти годы, в том числе пока снимался фильм, шагнула семимильными шагами вперед. Ни одной батальной сцены, хотя они снимались... у Озерова в фильмах прекрасно это было показано. У Федоров Бондарчука в "Девятой роте" это все было видно. Нарисованы самолеты, Москва предвоенная, это такие дешевые сцены графические, такая вообще... ни одной масштабной сцены, которая меня впечатляет при таком огромном бюджете. Куда пошли эти деньги? Костюмы – это отдельная история в этом фильме. Грим... Я просто говорю какие-то индустриальные вещи, хотя я не кинокритик, но я зритель, я из 7-го ряда смотрю на сцену и мне стыдно, что я вижу это в таком кино. Я каждый раз с сидящими рядом своими родными говорила – 42 миллиона, куда они пошли? Я меньшую цифру слышала. Поэтому для авторского кино... у нас много авторских фильмов, и они получают призы на международных кинофестивалях и признание кинокритиков. С ними можно не соглашаться, но они не трактуют себя великими фильмами о чем-то великом. Если уж вы так замахнулись, то тогда это как минимум должно вызывать либо эмоции, либо, хорошо, это индустриальный проект, масштабный, поражающий своими спецэффектами, съемками батальными, операторской работой. Как это можно в фильме Никиты Михалкова видеть такие вещи?

ЛАРИНА: Можно, я еще скажу по поводу авторского кино? Причем ты говоришь, что такое авторское кино, чем оно отличается в принципе от индустриального проекта. На мой взгляд, еще очень важное отличие, что позволяет мне все-таки не считать фильм Михалкова авторским. Авторское кино – это всегда открытое высказывание. Очень личностное. Это всегда. Авторское кино, чем отличается от любого блокбастера, очень затратно эмоционально, психофизически для этого автора. Это человек, который позволяет себе предложить свое самое сокровенное, то, что у него к этому моменту накопилось. Я имею в виду, что спорная мысль, очень личное отношение к изображаемому предмету, событию или явлению, которое вызывает споры только за счет того, что слишком много... я вижу, сколько человек в это вложил. Он мне говорит очень личную правду, которую, может быть... Авторское кино любое я принимаю. Я готова с ним спорить, но никогда в жизни я не откажу ему в этом порыве откровения. Человек, который делает авторское кино, он мне, как зрителю, доверяет. Вот то, что в этом фильме я совершенно не увидела. Это абсолютно кино, сделанное с холодным носом, никакое оно не авторское. Оно очень прагматичное. Оно очень четко рассчитанное, оно очень поверхностное. И мало этого: как мне кажется, что самое главное – это кино абсолютно... Кино, которое призирает зрителя, который пришел в кинотеатр. Потому что здесь абсолютная подмена происходит. Спекулируется на всем. На православии, на войне, на истории...

МУЛАДЖАНОВ: Я уж извиняюсь, ведущего, наверное, нельзя перебивать...

ЛАРИНА: Можно.

МУЛАДЖАНОВ: ... но, по-моему, Вы уж очень сильно обобщаете. И из своих собственных впечатлений делаете далеко идущие выводы.

К. ЛАРИНА: Ну, так мы для этого и собрались.

МУЛАДЖАНОВ: Такие термины, как Вы сейчас использовали, мне кажется, для такой работы не подходящие. Мне кажется, вообще, когда начинают спор о фильме с бюджета, это заранее проигранная игра.

БОРОДИНА: Почему же это?

МУЛАДЖАНОВ: Я сейчас объясню. Потому что это все-таки не счетчик в такси.

БОРОДИНА: Да что Вы говорите? 42 миллиона долларов – это все-таки сумма, которая заставляет задуматься.

ЛАРИНА: Это же бюджетные деньги.

МУЛАДЖАНОВ: Ну, конечно, задуматься. Если 5,5 миллиардов долларов наша страна готова выложить за программу "Чистая вода".

БОРОДИНА: А у нас Никита Михалков государственник.

МУЛАДЖАНОВ: Петрику и Грызлову дать возможность заработать таким образом, ничего не дав народу, это считается нормальным. А дать художнику на пусть не удавшуюся, по мнению их, этих зрителей, фантазию, такие деньги – тем более, большая часть их, я думаю, все-таки отобьется, все или не все, я этого не знаю, в отличие от той же "Чистой воды" – вот этого нельзя. Не знаю, Вы правильно сказали, что, к сожалению, в нашей стране очень мало серьезных и мощных режиссеров мирового уровня. И я думаю, что двух рук не обязательно, достаточно и одной руки пальцев – я имею ввиду ,чтобы пересчитать таких режиссеров. Со времен Озерова и Бондарчука никто не снимал масштабные фильмы о войне, касающиеся войны.

БОРОДИНА: Может, и не надо было.

МУЛАДЖАНОВ: Может, и не надо. Я повторю, речь идет об очень авторском фильме. Вы сразу уцепились за термин "авторское кино", но, как было правильно в начале отмечено, мы здесь не кинокритики, я использовал этот термин немножко в другом смысле, чем он используется в классическом киноведении. Я говорил об авторском видении проблемы или истории, или....

ЛАРИНА: Может быть, Вы расшифруете? В чем Вы увидели здесь его взгляд?

МУЛАДЖАНОВ: Никита Сергеевич человек свободный, как я себе его вижу. Мы с ним не друзья и даже не товарищи, я его знаю, и лично немножко знаю, и знаю его фильмы. И далеко не все его фильмы мне нравятся. Я считаю выдающимся его первый фильм "Свой среди чужих", это выдающийся фильм. Дальше были более сильные, менее сильные. Там, "Сибирский цирюльник" мне, в общем, не нравится, и так далее. Но в чем не отказать этому человеку, это мощнейшая фигура и свободная фигура. И то, что он свободно сделал этот фильм, не пытаясь в деталях следовать исторической... то, что здесь говорят...

ЛАРИНА: Правде?

МУЛАДЖАНОВ: Хронографии, хронологии и и так далее...

ЛАРИНА: Но во имя чего? Можете сформулировать, во имя чего? Как Вам кажется?

МУЛАДЖАНОВ: На мой взгляд, Никита Сергеевич пытался сделать фильм, который затронет эмоции человеческие. Я думаю, что этот фильм, если не думать в этот момент о бюджете фильма, то он эмоции должен затронуть.

БОРОДИНА: Должен. Но не затрагивает.

МУЛАДЖАНОВ: Можно, я закончу все-таки? Не надо меня без конца перебивать. Мне обещали сразу после новостей сразу дать слово и не дали.

ЛАРИНА: Давайте.

МУЛАДЖАНОВ: Во-первых, затрагивают эмоционально сцены, я абсолютно не согласен, что там нет сложных и батальных, масштабных сцен. Ну там, потопление этого транспорта с ранеными...

ЛАРИНА: Это уже сняли до этого в фильме "Титаник". Абсолютная цитата.

МУЛАДЖАНОВ: Вообще, как в музыке, так и в кино все было.

ЛАРИНА: Нет, не до такой степени.

МУЛАДЖАНОВ: Все было.

ЛАРИНА: Но тем не менее снимают же.

МУЛАДЖАНОВ: Ну, конечно.

ЛАРИНА: И хорошо. И говорят о т себя лично и не цитируют другие фильмы.

МУЛАДЖАНОВ: Конечно. Повторяю, мне приходится в таком тоне говорить, защитительно позитивном, не потому что я думаю, что Никита Михалков в моей защите нуждается и его фильм, а потому что мне не нравится, когда о серьезной работе говорят однозначно, когда говорят плоско. Это объемная работа, мне кажется, что там многовато крови, многовато мяса, что называется, это безусловно. Но когда... говорить, что там нет хороших актерских работ, на мой взгляд, это чистая неправда. Работа Евгения Миронова – это блестящая работа. Работа-микро Валентина...

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Простите, но он везде так играет. Он в спектакле у Херманиса точно тот же тип играет.

БОРОДИНА: Это его любимый персонаж.

МУЛАДЖАНОВ: Мы тут с Вами не сойдемся, потому что это мой любимый актер. Валентин Гафт микророль играет, там вообще есть несколько микроролей, которые, на мой взгляд, потрясающе сделаны.

ЛАРИНА: Ну, вот видите, у меня абсолютно другое ощущение. Как раз обидно, что... это называется, из пушки... воробьями в пушку. Там характеров нету. Там люди играют то, что они уже тысячу раз играли. И сравните эпизод, простите, того же Алексея Петренко, выдающегося актера нашего времени – эпизод, который он сыграл у Германа в фильме "20 дней без войны", когда он в поезде едет и говорит свой монолог, что это был за моноспектакль – и здесь. Тут нету ни образа... Кто этот человек, откуда этот человек. Просто органичный Петренко, абстрактно. Согласна с Андреем по поводу Жени Миронова. Женя Миронов вообще подвиг, я считаю, здесь совершил в буквальном смысле. Что он еще смог так органично существовать в абсолютно фальшивой ситуации. В абсолютно фальшивой ситуации.

МУЛАДЖАНОВ: Евгений Миронов, на мой взгляд, выдающийся актер.

БОРОДИНА: Выдающийся, с этим не спорит никто.

МУЛАДЖАНОВ: Самый сложный и нервический актер в нашем современном кино и, может быть, даже и в театре. Ну, в театре сложнее сказать. И я считаю одним из гениальных его творений роль в "Августе 44-го", знаменитая сцена на поляне и т.д. Он играет здесь другое, чем он играл там, на мой взгляд. Он играет другого героя. Как именно играет? На мой взгляд, блестяще играет. Как это снято и как это вписывается в общую ткань всего фильма – это другой вопрос. Это не его вопрос.

ЛАРИНА: Давайте мы дадим слово Андрею.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я хочу сказать, что нет желания принизить роль актеров или даже нет желания принизить роль режиссера. У меня есть любимые фильмы у Михалкова. Есть фильмы – "Без свидетелей", например, – которые... до сих пор я испытываю некоторую дрожь. Мне нравятся многие фильмы этого режиссера. И мне кажется, что очень важно сказать, что это – то, что мы сейчас обсуждаем и то, что мы наблюдаем – это трагедия и режиссера, и актера. Это режиссер, который поставил перед собой очень много взаимопротиворечащих задач. Угодить, сделать так, чтобы это было и государственное кино, и личное высказывание. Сделать так, чтобы был и Бог, и был случай. Сделать так, чтобы все были любимые актеры, потому что нужна касса. И попытаться сделать так, чтобы людей прошибала слеза – отсюда и кровь, и наличие натуралистических сцен. И сделать так, чтобы и сказать за всех. И в то же время сделать так, чтобы у людей это вызывало ощущение реальности. И наконец, сделать так, чтобы это понравилось двадцатилетним, которые воспитаны на голливудских штампах. Если режиссер и вообще всякий творец хочет угодить всем, это трагедия. Когда он хочет угодить всем, в таком случае, получается, он снимает фильм не для себя, а для кого-то. Так вот, это грандиозная ошибка. Если он снимает фильм для кого-то с мыслью о том, как это будет понято, или с желанием потрясти всех, фильма не получится, в том числе и о войне. И я еще хотел очень коротко сказать. Тут было сказано, что это личное высказывание. Знаете что, на многие темы, да, это допустимо. Для тех, кто живет в России, для тех, чьи родственники воевали – простите, пожалуйста, для нас война для каждого личная тема. До сих пор. Так что тут право на личное высказывание имеет всякий, и всякий это воспринимает всерьез. Потому что война по-прежнему касается каждого. Война – это наше. И поэтому тут мы еще рубимся не из-за Михалкова, а из-за войны, потому что это, может быть, единственное вообще, что нас объединяет. Вот почему мы так рубимся.

ЛАРИНА: По поводу свободы я бы тоже хотела сказать. Шод?

МУЛАДЖАНОВ: Я просто хотел сказать, что страна, которая так спокойно восприняла, например, фильм "Гитлер капут", она, мне кажется, подняла планку допустимости на такую необозримую высоту, на которую художники более-менее честные, серьезные, не поднимутся.

ЛАРИНА: Ну, извините, Шод, уважаемый, а вот железные пальцы комдива Котова и выдвигающийся ножик оттуда – это разве не из стилистики фильма "Гитлер капут"? Разве вот здесь Вас ничего не смущает?

МУЛАДЖАНОВ: Я повторяю, что планка теперь поднята так высоко, что можно вытворять что угодно.

ЛАРИНА: Ну, в том-то все и дело. Давайте мы не будем делать из Никиты Сергеевича Михалкова законодателя художественного вкуса. Дело в том, что какие шутки он здесь себе позволяет в адрес ситуации, в адрес событий, в адрес истории, тут любой "Гитлер капут" позавидует. Неслучайно возникла в интернете и у многих рецензентов аналогия с "Бесславными ублюдками" Тарантино, которого очень так... патриоты восприняли очень болезненно это кино, как тоже надругательство над памятью о Великой Отечественной войне. И здесь как раз он себе очень многие вещи позволяет ниже плинтуса. Ниже плинтуса. И по поводу свободы. Вы знаете что? Свободен этот человек? Я его вряд ли назову свободным. Он был свободным при советской власти, когда он снимал то кино, о котором мы сейчас вспоминаем.

МУЛАДЖАНОВ: Как ни странно, он был свободнее многих.

ЛАРИНА: Потому что он думал только о том, что его волнует по-настоящему. Он прекрасно понимал, в какой стране он живет, в какой стране он снимает, и рассчитывал на того зрителя, который является его единомышленником. То-есть понимает больше, чем ему показывают. А в этой ситуации он не свободен, прежде всего, знаете от чего? От своей убежденности, что он главный, первый и единственный режиссер страны под названием Россия на сегодняшний день. И вот эта убежденность и является для меня свидетельством его абсолютной несвободы. И это видно в каждом кадре этого фильма.

МУЛАДЖАНОВ: А Вы знаете режиссеров, которые себя считают вторыми, да?

ЛАРИНА: Я Вам скажу другое: я знаю режиссеров, которые об этом не думают вообще, какие они, вторые, пятые или двадцатые. Они говорят то, что они чувствуют.

БОРОДИНА: Я хочу еще, на мой взгляд, существенную вещь, мы это обсуждали до эфира, заметить. Для меня, кстати, непонимание, для меня лично... ведь активную поддержку фильму Никиты Михалкова должны были оказать все телевизионные каналы. И по моей информации, это решение принималось в Кремле. О том, что, там, в прокат не должны выходить другие фильмы, не должна быть конкуренция у фильма "Предстояние". Соответствующая должна быть поддержка в телевизионном эфире. И я ее пока не наблюдаю. Это говорит о чем? Я опять-таки знаю, что на премьеру ждали либо президента Медведева, либо премьера Путина. Как известно, вместе они не ходят. Не пришел ни один, ни другой. Владимир Путин оказался в этот день в Мурманске.

ЛАРИНА: Кстати, премьеру обещали в свое время на 9 Мая на Красной площади на дирижаблях.

БОРОДИНА: Скажите, пожалуйста... мы знаем, как может наше телевидение, в первую очередь государственное, оказывать поддержку такого рода работам, как я говорю, социально значимым, и деньги выделены явно не просто какими-то частными инвесторами мифическими. Потому что сумма в 42 миллиона частные инвесторы под такой фильм... ну, я не буду сейчас за всех говорить, но предполагаю, что не дадут. А я не вижу этих сюжетов. Я не вижу ветеранов, которые бы сказали, что они думают об этом фильме. Я не вижу школьников, пионеров, молодежь, которые что-то сказали бы в сюжетах тех же "Вестей" или программы "Время" об этом фильме. Они об этом ничего не говорят. Может быть, это будет ближе к 9 Мая, не знаю, но думаю, что вряд ли. Меня это тоже все поразило, потому что общее впечатление и общий вот этот фон, который вызвал вот этот фильм, он говорит о том, что действительно прошли времена, когда людей водят строем. Если это Михалков, то это священная корова. Если это тема войны, то она должна безоговорочно находить отзыв, слезы в душах людей. Да я бы с удовольствием порыдала на этом фильме, я настроилась на это.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я, кстати, тоже. Я шел именно готовый... Сцена с курсантами отчасти...

БОРОДИНА: Кстати, хочу сказать, я с Вами согласна по поводу Жени Миронова. Но даже сцена, когда с вывороченными кишками он говорит про Сталина и погибших 240 курсантов, она натяжная, искусственная, но она хотя бы оправдана эмоционально в этих уже схематичных предлагаемых обстоятельствах. Но ни одна сцена не вызывает. Сцена с минами и с бюстом Сталина после взрыва этого катера, которая падает рядом с героиней Надей Михалковой на берег, ну, это за гранью. Метафора.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Эта сцена была известна заранее. Ее читали еще 5 лет назад, читали сценарий. И тогда все смеялись, тогда все говорили: фантастика, фантастика. Все так и осталось. Все равно так и осталось с этой миной.

ЛАРИНА: Андрюш, а чем ты это объясняешь? Потому что все равно все претензии по части вкуса, огромное количество...

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Ну, чем объясняется? Тем, что Никита Сергеевич Михалков абсолютно уверен в собственной правоте.

БОРОДИНА: Переоценка собственных возможностей.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Он не видит никого вокруг. Вот так он относится. Ему плевать на, я думаю, наше мнение.

ЛАРИНА: Все люди тонкие здесь собрались. Все.

МУЛАДЖАНОВ: Кроме меня.

ЛАРИНА: Ну, конечно. Можно сформулировать эту грань, вот когда образ, который можно принять действительно за метафору, когда он превращается в пошлость?

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: В кич?

ЛАРИНА: Это можно сформулировать, Андрей, Арина, Шод? Для каждого же есть своя граница.

МУЛАДЖАНОВ: Пока думают, можно, я одно слово скажу, на другую чуть-чуть тему? Дело в том, что отсутствие позитивной реакции на фильм для меня совершенно понятно, потому что по опыту, как некоторые знают, я давно очень занимаюсь журналистикой, и давно работаю главным редактором. На любую спорную, серьезную, неоднозначную публикацию сначала идут негативные отклики. Сначала откликаются те, кому не понравилось, кто не согласен. А потом иногда гораздо большим потоком идут позитивные. Это стандартное. Это из моего жизненного опыта. Тут я не говорю...

БОРОДИНА: Уже неделя прошла, схема здесь не работает.

МУЛАДЖАНОВ: Неделя – это очень маленький срок, тем более, что прокат вообще-то с 22 апреля. А мы сегодня 24-е переживаем. То-есть, прошло 2 дня, когда широкая публика могла его смотреть. Те, кто Вам сейчас звонил, все трое сказали, что они смотрели фильм вчера.

ЛАРИНА: Хорошо. Скажите, Андрей, можешь ты это объяснить? Вот для тебя лично?

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Тут проблема-то не в этом, у Михалкова есть вкус. Это не обсуждается. Вы понимаете, просто нельзя лгать самому себе. Вот когда ты пытаешься выполнить, грубо говоря, государственное задание, когда ты пытаешься угодить всем... А кроме того, вот актеры, ведь они вынуждены везде делать примерно одно и то же. Ведь они не верят. Ведь они не чувствуют. Что такое война? Это страх в первую очередь. Страх, что тебя сейчас грохнут. Что тебя сейчас убьют через секунду. Вот с каким ощущением человек на фронте существует. Как... и я вижу эту сцену с мостом, где там идет это типичная толпа окруженцев, вот этот хаос, и в глазах нет страха. Неужели им не объяснили, что они играют войну? Движется массовка, нельзя просто, ну, надо вживаться в роль, надо книги, блин, читать. Нужно переживать. Ну, неужели у вас родственники не воевали, неужели вы не слышали, не читали? Вот этого нет. Деревянное все, стеклянное. Оловянное. Не вызывает чувств.

ЛАРИНА: Андрюша, ну, ведь у них же совсем другое ощущение. Ведь тот же Сергей Маковецкий, замечательный артист, который тут тоже весьма схематичный образ изображает, ничем не мотивированный...

БОРОДИНА: Хотя мне показалось, что он еще более удачный, чем все остальные.

ЛАРИНА: ... он же говорит тоже такими слоганами михалковскими, что тот, кому не понравился фильм, у того нет сердца. Ты сейчас тратишь свое сердце, взываешь к их совести. Но ведь у людей совсем другое ощущение, которые внутри этого находились. Мы читали журнал "Свой среди чужих", который распространялся на премьере в Кремле. Там идут какие сравнения? Что четыре года работы над фильмом мы сравниваем с четырьмя годами войны. До такой степени ставится вровень.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Это тоже, кстати, прошу прощения, материалистическое сознание. Много денег – хорошее кино, долго снимали – хорошее кино.

ЛАРИНА: Все настоящее.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Ребята, так не бывает. Хорошее кино, когда не врешь себе.

БОРОДИНА: Прошу прощения, я просто хотела бы коротко ответить на твой вопрос. Я думала об этом тоже после фильма. Мне все-таки казалось, что образ Михалкова – общественного деятеля и Михалков – режиссер и актер, они все-таки параллельно развиваются и между собой не связаны. Потому что все-таки я считала, что творец он очень талантливый. Но после этого фильма я все-таки думаю, что когда человек... вот идет такое раздвоение, и когда ты снимаешь фильм "55", посвященный Владимиру Путину, абсолютно подобострастный, то тебе это уже, как режиссеру и актеру, мешает снять пронзительное, авторское кино, которое бы отличалось этой интонацией, и было бы созвучно, ну, большинству зрителей. За всех говорить не буду, хотя бы некоторым. Не может художник раздваиваться в двух своих ипостасях. Как только он вступает на путь религиозного политического действа, это находит отражение в его...

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Это расплата его.

БОРОДИНА: Это расплата. Громко сказано, но наверное, это так и есть. Это расплата за...

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: За все надо платить.

БОРОДИНА: У каждого художника бывают провалы и неудачи.

ЛАРИНА: Быстро ответьте на вопрос последний. Задаю вам от слушательницы из Екатеринбурга. Решатся ли гости озвучить теперь уже очевидное: "Утомленные солнцем 2" – самый громкий провал за всю историю российского кино?

БОРОДИНА: Ну, я считаю, что это провал громкий, безусловно. Насчет истории российского кино судить не берусь, но провал, конечно.

ЛАРИНА: Андрей?

АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Для меня это личный провал. Я очень хотел, чтобы получилось хорошее кино. Я это переживаю, можно сказать, как личную трагедию.

МУЛАДЖАНОВ: Мне кажется, что большое видится на расстоянии. Давайте чуть-чуть подождем. Я думаю, что месяца через 2-3 будет понятно, провал это или нет.

ЛАРИНА: Спасибо большое. Арина Бородина, Андрей Архангельский, Шод Муладжанов. Напомню, что мы говорили о фильме Никиты Михалкова "Утомленные солнцем 2", который начал прокатную свою историю. Посмотрите и сделайте свои выводы.