"ПРЕВРАЩЕНИЕ"

Журнал "Кино парк" №7
07.2003
Ирина Прохорова

Сначала Евгений Миронов снимался у Фокина в "Превращении", а потом уже у Бортко в "Идиоте". На экраны они вышли в обратном порядке. Поэтому теперь сложно оценить, как менялся Миронов – от Кафки ли к Достоевскому или наоборот. Но запомнить стоит: сначала было "Превращение", "идиотом" Миронов стал потом.

Для Фокина эта экранизация, строго говоря, не дебют, были в его практике телевизионные фильмы. И не первое обращение к знаменитому рассказу Кафки, поскольку был в его практике одноименный спектакль. И даже не первая работа с Мироновым, он, к примеру, играл в спектакле Фокина "Карамазовы и aд". Так или примерно так все смешалось. Театральность с достоевщиной, а кафкианство с фрейдизмом.

Фокин снял свое "Превращение" в духе немецких камершпилле, да и вообще – немого кино. Специально затемненное пространство кажется черно-белым, а на месте необязательных диалогов легко можно было бы поставить титры. Все внимание, как и у Кафки, сосредоточено на дотошном воспроизведении ощущений серого человека, который внезапно превращается в совсем уж никчемное насекомое.

Фокин, как и обещал, компьютерной графикой не пользовался, так что Миронов давал таракана исключительно актерской техникой. Ползал как насекомое, шуршал и скребся как насекомое, пачкал стены, как насекомое питался отбросами и пугал людей. Главное чувство, которое, может и не специально удалось вызвать авторам фильма, – отвращение. Оно сочиться с потолка, пробивается серым светом сквозь половицы, отпечатывается на стенах жирными пятнами, скрипит коварными решетками кровати. "Превращение", как снял его Фокин, могло бы стать идеальной рекламой средства от тараканов, будь оно короче.