Про начало советско-германской войны (наконец-то историки придумали термин более адекватный и менее патетический, чем традиционный "Великая Отечественная") снято очень много фильмов. С 22 июня до конца августа, когда еще не прошел шок, когда был просто обвал советских помпезных и оптимистических до идиотизма декораций: окружение; плен десятков тысяч солдат, офицеров, генералов; первые шталаги, первые акции против евреев; первые партизаны; расстрелы политзаключенных войсками НКВД; приказ "ни шагу назад"; первые заградотряды; первые штрафники – и первые полицейские из местных на службе у германской армии.

Конечно, про Катынь и расстрел политических из Орловской тюрьмы (где была и Мария Спиридонова) фильм снять не успели. Отложили, видно, на будущее, когда было еще можно, где-нибудь в 1992-1998 годах. А вышло по Кьеркегору: "И нет у него будущего, потому что его будущее уже прошло".

Есть горький и отрезвляющий шедевр "Проверки на дорогах", есть "Сотников", где очень болезненно ставятся "роковые вопросы" партизанского движения, есть потрясающая белорусская долукашенковская экранизация "Круглянского моста" Василя Быкова, где вообще вся идея партизанского движения ставится под сомнение. Есть традиционные, но не реакционные фильмы "Аты-баты, шли солдаты" и "А зори здесь тихие", есть экранизация "Сашки" В. Кондратьева, есть экранизация "В списках не значился" (история обороны Брестской крепости). Есть "Торговка и поэт" по Ивану Шамякину.

И что же из всего этого изобилия выбрал нам в июле Первый канал ("общественный", то-есть государственный, официозный)? Творение Свердловской киностудии кисти режиссера Я. Лапшина , фильм "Перед рассветом", снятый в 1989 году и тихо прошедший тогда же летом на сибирских экранах (потому что в то время такие фильмы телевидение старалось не показывать, ибо после массовой демонстрации "Покаяния" Тенгиза Абуладзе они выглядели слишком сервильными и отсталыми, подходящими скорее к первой хрущевской "оттепели", чем к горбачевской перестройке).

Что же связывает все три июля (июль 1941-го, 1989-го и 2003-го)? Собственно, фильм о том, как доблестные чекисты, доблестные комиссары, раскулачивавшие крестьян в 1930-е годы, и не менее доблестные воры в законе защищают Страну Советов от немецко-фашистских захватчиков.

Вначале все похоже на правду: немецкое наступление, советское отступление и доблестные чекисты, кующие победу своими специфическими методами. Вместо того, чтобы сражаться с врагом, они упаковывают в телячьи вагоны заключенных, в том числе и политического с 58-й статьей, пойманного в прифронтовой полосе. Бежал из лагеря (как потом выяснится, к себе домой). Мирное население, дети, женщины, старики, конечно, подождут. Если они достанутся оккупантам (и евреи тоже) – это не страшно. Главное, чтоб не достались им зэки.

Но вы ошибаетесь, это не разоблачение сталинизма. Это его принятие. Потому что поезд, конечно, разбомбили, охрана убита, гитлеровцы уже на рельсах, а узники – и политический, и вор в законе – вместо того, чтобы разбежаться, начинают вместе с чекистом отстреливаться, причем чекист, молодой фанатик, в благодарность за огневую поддержку собирается гнать своих соратников в тыл под пистолетом и сдать в НКВД, а потом, поспорив со своим "штрафным батальоном", и вовсе хочет расстрелять и политического, и уголовного. От расстрела их спасают вовремя появившиеся немцы. И тут жертвы и палач мгновенно объединяются, убивают немцев и бегут вместе дальше, причем оба зэка тащат раненого чекиста.

Мотивы у уголовника (его играет Панкратов-Черный, причем ему, по-моему, самому смешно от такого амплуа, текста и сверхзадачи) следующие: "Я – русский вор!" – заявляет он. Русский вор – это, конечно, звучит гордо. Мне это напомнило одно хулиганское самиздатовское стихотворение, то-есть песенку. Там французские (!) почему-то шпионы решили купить план советского завода и обратились к советской "малине", предлагая ей "деньги-франки и жемчуга стакан", а также тур "в западный Марсель". Ну, конечно, "советская "малина" врагу сказала "нет"" и сдала шпиона "властям НКВД". Правда, конец у песенки куда более реалистичный: "малину" вместо благодарности посадили, и она уже хочет пробраться в западный Марсель, да не может.

А в фильме представитель "малины" погибает, прикрывая огнем чекиста. У политического же свой резон. Оказывается, он в прошлом комиссар и раскулачивал крестьян, причем полсела по его вине погибло, а уцелевший "кулак" потерял по дороге своих детей, которых закопали у обочины. При этом режиссер просто любуется этим положительным персонажем, который и сейчас считает, что "кулаков" за их труд и достаток надо было сажать, ссылать и убивать с семьями. При этом крестьянин отпускает своего палача, хотя в селе стоят немцы. Очень подходит для новой теории единства и согласия волков и ягнят.

Попутно чекист с политзэком находят портреты Якира, Уборевича и Тухачевского, и комиссар прячет их "для потомства". А тут режиссер посылает им еще двоих брошенных младенцев (непонятно откуда взялись, но очень кстати), так что кроме "девочки, спасенной на руках советского солдата" и ее же на руках у Сталина, мы еще имеем сразу пару детишек на руках у чекиста.

В городе комиссар выясняет у соратника по борьбе (тоже репрессированного, но отпущенного), что его жену посадили сразу после начала войны, то-есть за три недели до его возвращения, и увезли в тыл; что сидят все знакомые партайгеноссен. При этом наш комиссар требует, чтобы его свели с подпольем, хотя непонятно, из кого же оно теперь может состоять. Соратник советует не служить ни тому, ни другому фашизму. Комиссар убивает его презрением и угрожает пистолетом. В конце-концов подворачиваются под камеру заложники, и комиссар с чекистом идут за них на расстрел.

Апофеоз. Герои, которых мы выбираем.

Сейчас не то время, когда реабилитируют узников совести. Сейчас реабилитируют тех, кто их сажал. Видно, кому-то близка идея "восстановления ленинской законности", то-есть расправы только с врагами Советской власти, а не с ее "невинными" сторонниками. А ведь в романе Леонида Первомайского "Дикий мед" жена политзэка и чекист, его следователь, сталкиваются в одном окопе почти под гусеницами танков, и она не прощает ему даже перед смертью.

А нам продемонстрировали в назидание апологию НКВД. Очень кстати. Ведь сказал же Президент, что нельзя равнять Сталина с Гитлером. Преимущества первого налицо. Где увидишь сейчас апологию фашизма? А апологию сталинизма мы видим: через 50 лет.

Вместо вампиловского "прощания в июне" получилось лапшинское свидание в июле.