... "Мама" после 15 лет тюрьмы возвращается в Москву, в дом, откуда она и ее пять сыновей по ее вине отправились в тюремные камеры или дома для малолетних преступников. Она возвращается и, не заходя в оставленный дом, начинает реализовывать свой план по восстановлению семьи. Ее цель собрать всех уже взрослых сыновей, оказавшихся бездомными и разбросанными по всей стране, вызволить из сумасшедшего дома старшего Ленчика и возвратить их всех на родину, в Шую, откуда начался их страшный жизненный путь. Во всех ее действиях чувствуется не столько знание, что и как надо делать, сколько внутренняя убежденность и упорство в достижении поставленной цели. ...

Школа жизни для всех сыновей становится отпечатком их судьбы: они оказались причастными к убийству своего отца ..., убит еще и брат Никита, а Ленчик превращается в инвалида и заложника дома для душевнобольных. ... Но ... преемственность и душевное родство не распадается, а, наоборот, появляется или подтверждает свою силу. И это благодаря крепкой изначальной связи сыновей со стихией любви, идущей от матери.

Действия матери, организующей вооруженный угон самолета, ... исходят из самой жестокости социальных условий ... и все же ... не кажутся такими уж неизбежными: они ощущаются как собственный выбор – силой режиссуры ускорить темпы развития, сдвинуть то, что есть в наличии и создать качественно иное состояние. И в этом смысле, действуя с позиции силы и принося в жертву связь с конкретным, живым, индивидуальным, [ее] власть напоминает распоряжения централизованной власти, Закона, государства, по отношению к подданным. Такая власть требует сверхличностных решений и поступков для реализации генеральных целей. Это не власть Матери, умеющей смотреть на мир глазами своих детей. Это власть Отца. Мама, чтобы сохранить семью после гибели папы, ... вынуждена выполнять и функции отца, решать задачи, превышающие ее полномочия, "выводя сыновей в люди". ... Но ... для сыновей женская власть остается освященной любовью матери и возможностью спасения ею в борьбе за физическое и духовное выживание.

Генетическое ощущение кровного родства, над которым не властна разлука в 15 лет, в "Маме" особенно чувствительно. ... Сыновья не отрекаются от матери, "виновницы их падения", которая стала в глазах общества "главой банды" и которой другие говорят "иди отсюда!". Будучи уже взрослыми и много пережившими, они не пытаются "свергнуть" ее власть. Иначе они разрушат то, на чем держатся их душевные связи. Они восприимчивы друг к другу. Им не необходимо отстаивать свою самость (Павлик против Васи, Ленчик против мамы). Живущая семья, как живой организм, сама все быстро перерабатывает, балансирует и ставит на место. Лица четырех сыновей (всех, кроме Ленчика) проясняются, когда они произносят слово мама, и мизансцена не приобретает налета пошлой сентиментальности. Слишком суров и узнаваем контекст пережитого вместе: голод, холод, отец в лагере, человеческая незащищенность всей семьи перед законами государства, подлость тюремщиков, убийство отца, ранение сына и брата – "готовые формулы, конечно, а ведь все это было и иначе не скажешь" (пользуюсь словами В. Набокова из его рассказа).

В годы так называемой "оттепели" беременная "мама" с пятью детьми решается продать все имущество во имя спасения мужа, попавшегося на краже угля. Права ли она была в своей предприимчивости – как же можно было так рисковать?! Но если вспомнить, сколько отречений совершалось между близкими во все времена СССР, то ясно, что главное для создателей фильма не роковая ошибка "мамы", приведшая семью к полной катастрофе, не "безумный поступок", а то, что семью объединяет любовь и самоотверженность. Предательство здесь немыслимо.

Хозяева тюрьмы, взяв деньги, расстреливают отца у сыновей на глазах, а другая пуля задевает позвоночник Ленчика. Жаловаться некому. И мать ведет осиротевшую, бездомную, безденежнную семью с тяжело раненым старшим сыном, который не известно выживет ли, в неизвестность, в Москву, потому что деться некуда. Невыговоренное вслух чувство вины перед мужем и отцом ощущается как точность и искренность фильма – простых слов нет, а высокопарными – фальшиво (боль вины прозвучит в конце фильма). Только чувствуя друг друга как единый организм и можно было идти дальше, и создать музыкальный ансамбль – в этом смысл слова "ансамбль", – и перенестись, почти как в сказке, из побирающихся в толпе на московском вокзале в дающих концерт в московском Дворце съездов.

Для ощущения фильма (при сегоднящней тенденции к разобщенности) чрезвычайно важно, что события имеют реальный прототип – самодеятельный ансамбль "Семь Симеонов" семьи Овечкиных из Иркутска. Мать создала этот ансамль; ансамбль гастролировал в Москве и в Японии, и Овечкина действительно пыталась организовать с детьми угон самолета. Денис Евстигнеев предложил широкой постсоветской аудитории расследовать непредвзято трагедию многодетной матери ("мать-героиня") и ее сыновей на русской земле. В основу отношений в семье Евстигнеев кладет любовь и верность друг другу, а также предприимчивость, без которой было бы не выжить в советских условиях ни душевно, ни физически. Это фильм о выживании поколения, и потому путь совершившей массу ошибок "мамы" – мессианский, каким бы мизерным он не казалсся в иерархиях жизни. Мать чувствует свой духовный долг, и фильм о любви матери-преступницы и ее сыновей превращается в поэму о тех, кто, преступив, но сохранив любовь, сохранил живую душу среди диких, бездушных и организованных преступлений Матери-родины.

Мать и сыновья в "Маме" проходят путь расплаты. И, потому что они ни от чего не отреклись и ничего не забыли, они не сломленные, не покалеченные личности: они отвечают за себя и расплачиваются за прошлое, причем сторицей. Евстегнеев подробно показывает этот путь расплаты, используя язык символов и сравнивая вынужденные преступления людей с бессмысленно жестокими и провоцирущими государственными преступлениями против людей.

Трудолюбивый Юрий за годы работы в шахте Донбаса отработал, вероятно, не только семейный долг угля государству, но и долг многих других "простых советских людей", вынужденных в лютые русские зимы где-то брать топливо, чтобы выжить. Но в разваливающемся СССР нет денег, чтобы оплатить труд рабочих. Получив вместо зарплаты билет в цирк, Юрий использует ответный "цирковой" ход и крадет зебру. Но, в отличии от государства, Юрий ощущает свою вину перед "полосатым арестантом" за вынужденное преступление и позже, пытаясь искупить вину, подкармливает зебр в московском зоопарке.

Василий – который не смог ни в кого стрелять в самолете, даже когда группа захвата обрушивала на салон град автоматных беспорядочных выстрелов (см. примечания), а маленький, обезумевший от пальбы Павлик кричал: "стреляй!" – Василий теперь снайпер-контрактник в Таджикистане. И, служа снайпером в "горячей точке", он не убивает женщину-врага, потому что он не просто "солдат государства", он "снайпер" – мастер расчета траектории в уме с учетом множества факторов и поражающий с первого выстрела только важные вражеские цели. В фильме показан его поиск врага (тоже снайпера) по найденному волосу (мастер!) и его взгляд через прицел снайперской винтовки в цель. Целью оказалась молоденькая девушка, похожая на мальчика, в чью семью привел след. И опять Василий не смог стрелять, но уже по причине осознанного решения бесстрашного воина, который (в отличие от государства) жизнь дарует. Вернувшись в Москву, он привез с собой винтовку – но кому мстить, кто ответит за гибель отца? И важным объектом, вражеской целью, заслуживающей уничтожения, становится рубиновая пятиконечная звезда на Спасской башне Московского Кремля, с выложенным на ней символом СССР.

А на Крайнем Севере, на острове Диксон, один, в поте лица решает демографическую проблему Николай, расплачиваясь перед "братьями меньшими" за грехи отечества, приведшего к гибели все мужское население эвенков. Он выполняет государственный заказ (но расплачивается и за погибших в самолете пассажиров), и капитан в белых перчатках с Большой земли жмет ему руку.

Павлик, самый младший, оказывается самым крайним – он живет во Владивостоке, на восточном краю родины, в полной неопределенности. Сзади страшное прошлое, выгравированное кем-то у него на спине; впереди один бескрайний океан. Он оказывается крайним в любой жизненной ситуации: и на берегу, и на океанской подлодке, и ему безумно страшно, но и безумно увлекательно, потому что в каждой ситуации решение принимать должен он, самый младший музыкант и солист в семейном ансамбле. Сброшенный в ледяной океан сподлодки, он выплывает невредимым. Его, крайнего, безгранично талантливого, у которого нет нигде своего места, держащегся на одном нерве самосохранения, спасает от перегрузок наркотик. Но привыкнув к самостоянию, он оказывается на краю и в отношениях с братьями, особенно после его драки в лечебнице для душевнобольных, куда братья пришли чинно для ведения сложных переговоров с всевластными хозяевами государственной клиники. Павлик оказывается на краю и в поезде, чуть не сорвав своей нервной дрожью все семейное предприятие по спасению старшего брата. И только в самом последнем поезде, везущим семью на родину в Шую, он преодолевает свою "крайность". Нарвав огурцов (символ мужских гениталий, дозревание до зрелости) – и чуть не растеряв огурцы, догоняя поезд – Павлик через объятия матери находит свое место в "конгломерате семьи". Сыновья едят огурцы с солью (символ обретения зрелости, которая досталась им вместе с "солью жизни").

О самом старшем сыне, живущем в Москве – центр России представлен прежде всего тюремным режимом сумасшедшего дома – говорить сложнее всего, потому что образ Ленчика из оставшихся в живых членов семьи оказался самым страдательным, принявшим на себя результы всех поражений и ошибок родины и матери. Именно у него есть право сказать "маме" (и родине) слово прямого упрека. Слово это звучит как объективное слово резонера, выносящего суровый, но справедливый приговор, и "маме" (как и родине) нечего ему возразить. Но если бы это было слово, устанавливающее истину в последней инстанции, то была бы приговорена и материнская жизненная сила; распалось бы и созданное вновь единство семьи. Чем Ленчик жил бы дальше, если бы это произошло? Ведь он ее ("маму" = родину) "любил, боготворил", все годы думал о ней и спорил в уме с ней, а теперь, провозгласив беззаконность ее действий, он отрезал бы, по живому, и весь путь, пройденный семьей.

Знай и "мама", что приговор старшего сына будет "высшей мерой", после которого уже ничего нельзя исправить в отношениях, вряд ли бы и она вынесла все унижения, сознавая, что она сделала детей преступниками. После расстрела пассажирского салона группой захвата и гибели Никиты, она молила: "Убейте меня! Я во всем виновата!". А потом еще 15 лет тюрьмы, из которой вышла смертельно усталая женшина – как по-старушечьи, косо, неподвижно, но с выпрямленной спиной сидит она на стуле, когда сыновья робко входят в свой московский дом. Поэтому, и на этом фоне, от сурового приговора Ленчика жизненная сила "мамы" не замирает. Душа остается живой, и так и должно быть, по мысли Евстигнеева. Главное для "мамы" (и родины), что Ленчик опять на свободе, что он заговорил после 15 лет молчания и что он не сумасшедший.

Ленчик жил в тюрьме для безумных и остался в уме только потому, что любви к матери и лада в семье было так много, что хватило на все годы заключения – 15 лет он вспоминал и анализировал. Он все понял и написал в уме историю семьи (то-есть, и родины). Он не только выжил, но и обрел свой голос – от его имени представлены события в фильме. А то, чтоЛенчик в поезде обвинил мать, изобразив себя со взрывным устройством в самолете – как будто бы не чувствуя в ней памяти и душевной боли – нужно было в первую очередь нам, зрителям, нашему чувству справедливости и суду о родине.

"Мама" (какой показал ее Денис Евстигнеев и Нонна Мордюкова) уже отбыла свой срок наказания, но продолжает расплачиваться за вину, живя и чувствуя. Первое, что она сделала, выйдя из тюрьмы, – она, пробившись сквозь град оскорблений, добилась свидания со старшим сыном. Да и все ее слова и действия говорят об огромной силе памяти и на ее основе – воле к жизни. Ленчик же, высказавшись в поезде, подвел итог и исчерпал все предыдущее, и без семьи он был бы мертвец.

И вот семья выбралась – победила! Сыновья – взрослые, умные, не сломленные нравственно, и они вместе, и Ленчик здесь. Они свободны, и жизнь продолжается, и ее итог – их счастье, fulfillment, настоящее достижение всего в пределах их возможностей. И поэтому они все, и Ленчик на своей инвалидной коляске, совсем в традициях западных happy end-ов, смеются, мажа друг друга сажей и копотью на узловой железнодорожной станции Шуя, откуда начался их путь. Этот финальный эпизод может вызвать раздражение, если не почувствовать символики и пафоса всего фильма.

"Мама" (а не Мать, не Родина-Мать, чей облик знаменует статуя безупречной, героической женщины) и ее пять сыновей, пять смыслов мужской деятельности на благо отечества (пятиконечная звезда): рабочий, воин, "родитель", актер, ученый (историк) – которые должны были бы стать опорой государства – оказались преступниками. Но не они, народ своей страны, гланый преступник в фильме Евстигнеева – а как раз государство, отечество. Народ же, преодолев преступления отечества по отношению к своему "народу" и вынужденно оказавшись на время преступником, все же умудрился выжить, сохранить свое нравственное достоинство и выполнить свое предназначение. Люди состоялись вопреки, а не благодаря отечеству.

Мама и ее сыновья – герои фильма Евстигнеева – счастливы в конце фильма, и неважно, что у этого счастья грязное (запачканное) лицо. Зато это очень подлинное лицо, по крайней мере для Матери-России (России – "мамы"). ...