"Русский проект": кич как идеология

... Основные моменты моего мировоззрения я связываю с образной системой трагедии Шекспира "Гамлет", которую считаю ключевым мифом Нового времени. Суть происшедшего заключена в том, что Отец (Отец царства земного, Отец-создатель) умерщвлен – изгнан из земного Бытия, свергнут, и на его месте восседает другой, фальшивый, мнимый, ложный отец, Отчим – обманка, подмена. За него вышла замуж обольщенная Мать – Царица мира, родоначальница органической жизни, природа, Родина, женская ипостась Создателя, Она Творящая. В этом Ее трагическая вина. ... Эта неведомая нам, недоступная нашему разуму и нашим чувственным способностям Драма отразилась в миллионах осколков земных "зеркал", рассыпалась на тысячи тысяч происшествий, прошлась по всей истории, по всему искусству. Несчетное число раз погибала Невеста, мучился Сын, торжествовал недолгим, но непременным торжеством мнимый отец-вор, Мама выходила замуж неверно, не за того, не к добру и в горьком запоздалом раскаянии плакала от сыновних упреков. ...

Конец восьмидесятых и начало девяностых – время, когда мы, конечно, видели Историю в лицо. Мама (в ее русском измерении) разом овдовела и осиротела, оказавшись наедине со своей трагической виной. ... Демоническая вселенная заметалась в поисках новых героев. Силы Провидения старательно работали над жалкими остатками Света в россиянах. И тут на арену истории ворвался сонм совершенно новых персонажей... Для меня личность Владимира Вольфовича Жириновского, восстановление Храма Христа Спасителя, брак Аллы Пугачевой с Филиппом Киркоровым, "Старые песни о главном" и "Русский проект" ОРТ, отчасти фильм Дениса Евстигнеева "Мама", деятельность Астрахана, скульптуры Церетели, телевизионные образы Валдиса Пельша и Николая Фоменко и ряд других колоритных явлений (бульварные романы, полчища ди-джеев и т.д.) составляют единую цепь какой-то бурной деятельности неизвестной мне плеяды резвых Духов. ... Слышу, как хихикает надо мной кто-то доброжелательный – от полного равнодушия, кто-то проворно снующий навроде сологубовской недотыкомки, только румяный, крепенький, лоснящийся, задорный. "Людишки, – хихикает он, – люблю людишек, земную плоть люблю, и Русь люблю, хорошая она, большая, есть, где погулять, есть чего пожевать. Нет ни света, ни тьмы, ни Бога, ни черта, ни добра, ни зла, а есть я – хитренький колобок, от них ото всех ушедший, выходи за меня, Мама, горя-печали знать не будешь..."

А в это время Мама

... С Мамой неладно – и кичевое идеологическое формотворчество в виде "Русского проекта" среагировало на это расщеплением Мамы на две ипостаси: Маму дикую, злую, раздраженную (Нонна Мордюкова) и Маму добрую, любвеобильную (Нина Усатова). Что же, шизофрения, как и было сказано. Для ее преодоления затевается уникальный фильм, который, собственно, не фильм, а Нечто.

Остатки реальной истории, положенной в основу "Мамы", столь бледны и невнятны, что ничего прояснить в ней не могут. "Мама" создается как магический идеологический кич-ритуал, в котором символическая "Мама-Родина" должна принести некое воображаемое покаяние и попросить прощения у символических сыновей. В жуткое одномерное пространство фильма, где изображение равно изображаемому, действительность сведена к минимуму простейших обозначений, а все события могут быть адекватно воспроизведены средствами анимации – в это пространство втиснуты живые актеры. Не могут живые актеры ничего символизировать, символические значения – удел интерпретации, трактовки, дальнейшего, после акта творчества, умозаключения. Они и не символизируют, а сворачиваются в одномерное подобие самих себя. Назывной способ существования, когда каждая картинка может быть обращена в подпись к себе без потери смысла ("Это сын Николай. Артист Владимир Машков. Он моряк. Он на Таймыре. Он трахает местных девушек" или "Это мама. Народная артистка Нонна Мордюкова. Она идет по улице. Она старая. На ней дряхлая шуба. Она заходит домой"), делает невозможной какую бы то ни было трактовку этого произведения. В нем нечего трактовать – разночтение исключено. Без всякого предварительного акта творчества взято умозаключение: "Мама-Родина виновата перед своими детьми. Но они любят ее, а она любит их. Поэтому ей следует извиниться, а им принять извинения, и все будет хорошо, что и требовалось доказать", – и подобран простой иллюстративный материал.

Сильное творческое пространство Олега Меньшикова, играющего Безумного сына, несколько нарушило идеологическую одномерность "Мамы". Его существование не переводится в назывной ряд ("Это Ленчик. Артист Олег Меньшиков. Он шестнадцать лет сидит в сумасшедшем доме" и т.д.). Сквозь кичевую белиберду он как-то интуитивно угадал контуры подлинной трагедии. Цельнолитой образ человека, вышедшего из времени и мира и замершего в холодной ярости на непостижимых высотах несчастья, пронизан давно исходящим от актера излучением обиды, вражды, отторжения, несогласия на бессмысленную и вульгарную "просто так" жизнь, на общую социально-животную участь.

Это страстное и трагическое возражение духа – природе, великое гневное "не хочу!" обманутого Сына – изолгавшейся и опустившейся Матери. И хотя проглянувший в Меньшикове дух сомнения и отрицания скрылся в финале фильма за шикарной улыбкой в общем сыновнем веселье прощения, дар его не поддался на кич (как не поддался даже на стилизацию – в "Сибирском цирюльнике").

Ну-с, а тем временем дело-то сделано: перед браком Мамы с духом срединного царства, что ни добр, ни зол, ни низок, ни высок, всегда весел, при деньгах и со старой песней о главном на устах, ей символически-кичевым способом отпущены грехи.

Мама, подожди, может быть, есть кто-то получше? Оглядись! ...