Алексей Учитель снимает мало, но каждый его фильм становится событием...

"Космос как предчувствие" – результат совместной работы талантливейшей команды. Один лишь список имен создателей обеспечивает картине нешуточный интерес публики и ожидание серьезного, высочайшего профессионализма. Над сценарием работал Александр Миндадзе, постоянный сценарист Вадима Абдрашитова (совместные картины: "Парад планет", "Плюмбум или опасная игра", "Магнитные бури" и другие), перечислять регалии не стоит и пытаться, их список слишком велик. Оператором выступил Юрий Клименко, прежде работавший с Кирой Муратовой, Георгием Данелией, Сергеем Параджановым, Юрием Грымовым, Сергеем Соловьевым, каждое имя из этого списка – не имя, а лейбл визуального искусства, в котором художественная сторона настолько значима и сильна, что часто происходит уход из классики кино в некий концептуальный арт. Художник-постановщик – Вера Зелинская, в ее послужном списке – работа с Александром Сокуровым, Сергеем Соловьевым и самим Алексеем Учителем.

Аллегоричность и многозначительность созданной режиссером истории начинается уже с названия. Между тем, международное название картины гораздо проще: "Dreaming of Space" ("Мечтая о космосе"), здесь нет никакого подтекста и никакой метафоричности, отражена лишь исходная тема картины – 57-й год, время после запуска первого искусственного спутника Земли, люди живут ожиданием полета человека в космос. Время надежд, время романтического, фантастического будущего для всего человечества. Дыхание космической эры.

В СССР хрущевская эпоха сменила сталинскую. В маленьком северном городке на границе с Норвегией идет своя простая жизнь. Ресторанный повар Конек, молодой, наивный и добрый парень, жарит котлеты, сочиняет стихи, занимается боксом, катает на велосипеде девушку Лару, все как всегда, лишь в небе ночью можно заметить движущуюся звездочку – спутник, а на Земле все пронизано предчувствием космоса, предчувствием своей судьбы, ощущением какой-то значительности, судьбоносности и трагичности, как ни странно – трагичности маленького человека перед большой эпохой.

История начинается с того, как одно мировоззрение в виде невероятно светлого образа Конька, родного и всепрощающего, талантливо воплощенного Евгением Мироновым, встречается с другим мировоззрением в виде темного "засекреченного" персонажа Германа, к которому простодушно и искренне привязывается Конек – жесткого, циничного, узнавшего "всю правду" в тюрьме, мечтающего сбежать и просить политического убежища в Норвегии.

У каждого из них своя свобода, каждого ждет свой путь. Путь Германа оказывается печален, путь Конька – светел и как будто бы открыт будущему. Нарочитая аллегоричность персонажей провоцирует критика к выдаче на-гора различных трактовок. Хотел ли автор сказать, как трактуют некоторые критики, что жизнь в той стране была столь ужасна, что все мечтали сбежать хоть в космос, хоть за границу? Почему в таком случае фильм оставляет столь светлое ощущение? Почему ничего не понимающий Конек вызывает такую симпатию и при всем своем простодушии нисколько не кажется глупым? Сюда же добавим звучащие в фильме метафорические диалоги о том, кто самый умный – Герман или Конек, а также мелодию песни "Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна". Как всякое хорошее кино, этот фильм не дает ответов, он задает вопросы. Ответы зритель должен искать сам. И каждый формулирует их для себя по-разному.

У пытливого, открытого искусству зрителя нет проблем с вопросами и ответами, он приходит сопереживать представленному на экране миру, и чем он многограннее, тем сильнее впечатления от картины. В фильме Учителя даже подкованный зритель удовлетворит свои ожидания и сложной драматургии, и впечатляющего художественного решения, и сильной режиссуры, объединяющей приложенные во всех областях усилия в единое, гармоничное, затейливо-многогранное полотно. И если работа кинокритика обычно заключается в том, чтобы найти подтексты и параллели там, где их нет, то в подобных картинах любые толкования только сужают и упрощают действительный смысл повествования. Это жизнь, бесконечная, как космос. В эпоху, когда ощущение жизни просто стало острее, потому что человек впервые вырвался за пределы Земли.