Станет ли когда-нибудь Евгений Миронов Сергеем Безруковым? Дорожка-то проторена, и он уже пошел по этому пути. Достоевский, а значит, борода, голос под Солженицына, мимика и жесты. Ну, а следующим номером канала "Россия" – юноша Саша Белый и его "Бригада"-ух. От лихого века №XIX к лихим 90-м. Логика, однако.

Да, г-н Безруков начинал с великолепного мафиозо. А чем кончил? Пушкин, Есенин, Моцарт, Иисус Христос-суперзвезда в "Мастере и Маргарите", а теперь вот будет Высоцким. У кого-то это стало темой для анекдотов, некоторые до сих пор корят звезду за то, что разбрасывается, удержу не знает, а на самом деле Безруков-то артист очень даже хороший. Местами превосходный. Но несколько попсовый. А Миронов? Нет, он никогда не станет Безруковым, потому что умеет выбирать, не мельтешить, не суетиться. Все-таки Миронов играет прежде всего в глубину.

Сейчас за Достоевского его то поднимают до небес, то волочат по земле и больно бьют, иногда ногами. Равнодушных нет. Возможные недостатки самого фильма приписывают опять же Миронову. А он-то что, вроде бы только исполнитель режиссерской воли. Говорят, зачем нам нужен именно такой Федор Михайлович, гуляка, бабник, картежник, дитя порока, да еще страстный эротоман в придачу? А где ж его мудрость, философия, вселенская боль за отчизну? Ну, как мог такой грешник, чуть ли не развратник написать бессмертных "Братьев Карамазовых", Раскольникова, Мышкина? Достоевсковеды возбудились не на шутку: не так он сидел, не то говорил, да и казнили его в фильме неправильно.

Но почему человек должен существовать только на постаменте, обернутый глянцем? Он же просто че-ло-век, голеньким рождается, таким же и умирает. Полюбите нас черненькими, беленькими-то каждый полюбит. Неужели кто-то считает, что великие мыслители, писатели, поэты всю свою жизнь только и делают, что чинно ходят по бульвару и высказывают вслух мудрейшие мысли, совершают одни лишь благородные поступки, спасают девушек от проституции и тонущих малышей в Неве? Это же бред!

Страсть, эпилепсия, больное подсознание... Ну да, только так и замешивались его сюжеты – от себя, из себя, из собственных пороков. Только так выводил он себя на чистую воду. А вместе с ним уже и всех нас. "Врете, подлецы! Он и мал, и мерзок, но не так, как вы, – иначе!"

Дело тут как раз в этой самой глубине. Как же Миронов, гоняясь за женщинами, отбивая их у лучших друзей, показывает при этом собственную многозначительность, рефлексию, вечные сомнения в себе? Это уже даже не голый профессионализм, не просто мастерство, а самое настоящее проживание образа в себе, Достоевский как бы прорастает в Миронове изнутри. И зачем тогда слова, когда есть глаза, бегающие, пристальные, метущиеся, отражающие невообразимую боль?

Но разве могло такое состояться без Хотиненко, без Володарского? Известно, что режиссер и сценарист уже вдрызг разругались после съемок, еще чуть-чуть – и вызовут друг дружку на дуэль. Правда, времена уже не те, не достоевские, поэтому просьба не беспокоиться. Но кино же дело сугубо режиссерское, будете спорить? Он там, на съемочной площадке, царь, бог и дьявол, что хочу, то и ворочу, и никакой сценарист, даже самый знаменитый, ему уже не указ. Поэтому зачем обижаться, чего враждовать? Ясно только, что каждый неизлечимо болен этой самой достоевщиной. И Россией тоже болен, без всяких компромиссов.

Хотя куда же без них. Думаете, никто не хотел сделать Достоевского исключительно писателем, вершителем дум, гуру? Конечно, хотели, но кто это будет смотреть, кому такое интересно? Поэтому и нужны были его похождения, любовные истории, проигрыши в клочья, чтобы зритель все-таки увлекся, ну, хоть немного, хотя бы на одну серию. Ну, хорошо, не будем умничать. Вот вам любовь грешная, еще одна, еще, только смотрите. Не смотрят, гады. Рейтинг совсем небольшой, гораздо ниже, чем у той вечной халтуры, которая идет и будет еще бесконечно идти на всех лучших каналах страны.

Приучили! Когда нужно чуть-чуть сильнее пошевелить той единственной маленькой извилиной, которая находится в голове у обожаемого массового зрителя, – все, кранты, стоп-машина. А зачем напрягаться, когда есть "обручальные кольца", "ефросиньи" с их продолжениями, "возвращения мухтаров", "центральные округа" – отличные объекты пародий для программы "Большая разница". Распил, откат, одна серия снимается за один съемочный день... Я сниму серию за пять часов. А я за четыре – снимайте! Сценарий для сих великих творений – отдельная песня. С какого бодуна они пишутся, тоже понятно. А для народа и так сойдет. И народ сидит, смотрит, переживает, "что съели Кука", иногда даже прольет на голубой экран сухую домохозяйскую слезу.

Конечно, слово "Достоевский" не халва, от него слаще не будет. Не каждый раз, делая кино про великих, получается что-то умное, удобоваримое. Но все же... Один-единственный раз рейтинги на классическую тему повергли всех в изумление – когда сделали "Идиота". Потому что был правильный промоушн: висели плакаты, билборды, растяжки, показывались бесчисленные анонсы. Народу как бы говорили: "Вы, идиоты, хотите посмотреть хорошее кино, просветиться на досуге, марш к телевизору, неучи!" И неучи смотрели как подорванные. Потом, но в уменьшенном уже виде, нечто похожее случилось с "Мастером и Маргаритой" того же Бортко. Ну и все, приехали. Народ для разврата готов.

Другой компромисс – политический. Не компромисс даже, а важнейший идеологический мессидж. Очень нужно было в этом фильме сказать что-то нехорошее про либералов, про лондонского сидельца Герцена, про западника Тургенева. Ну да, под видом высокого искусства еще и боремся с непримиримой оппозицией. Очень мило.

Хотя эта самая оппозиция с некоторых пор считает за лучшее судить художника не по законам, им самим для себя созданным, а по тому, что этот художник за личность. Если государственник, да дружит с властью, да подлизывается, чтобы лишний миллиончик получить, тогда и все фильмы у него плохие. Понятно, о ком я говорю? Вот и Владимир Хотиненко прекрасно пристроился к Михалкову, с удовольствием подписал его письмо против СМИ, да еще эти его заказные "1612" – значит, он не наш, не демократический, ату его!

Но фильм-то получился значимым, поэтому событие случилось – телевизионное, общественное. Так хочется в это верить. А на самом деле возбужденная прослойка, широко известная в узких кругах, погудит, погундосит и успокоится до следующего важного сериала. Нормальному зрителю все эти сломанные копья фиолетовы. Ну, чего ему над Достоевским париться, над муками его совести? Пришить старушку или все-таки не пришить? Во дает, блаженный. Да бей ее сзади, лущи топориком, круши – бабки же на кону! Или программу "Чрезвычайное происшествие" не смотрите? ...