Ник Смирнов:

Алексей Учитель снял фильм про последние годы жизни Ивана Бунина. В фильме есть шведская семья, лесбиянки, а также три слова. Пускай и не вполне матерных, но неподходящих для первого абзаца.

Иван Алексеевич Бунин (Андрей Смирнов) странновато проводил предвоенное время. На правах сплетни в русской эмиграции было хорошо известно, что он вел тот образ жизни, который в то время назывался "менаж-а-труа", а сейчас бы, наверное, был обозван каким-нибудь вариантом "шведской семьи".

В общем, официально вместе с автором классических произведений романтической прозы и его супругой (Галина Тюнина) жила девушка-поэтесса (Ольга Будина), называвшаяся "ученицей". То-есть как бы он ее учил стихи писать. Может быть, из-за остаточного аристократизма, мнением окружающих писатель не интересовался – любовь, понимаешь. В число окружающих входила и его жена, которой Бунин регулярно советует от него отстать с дурацкими вопросами (про любовницу) и не лезть не в свое дело. А она настолько любит Бунина, что уйти от него не может и вынуждена все это терпеть. Собственно, по дневникам жены, как можно догадаться, и написан Дуней Смирновой сценарий.

В котором дальше начинают происходить совсем уж беспардонные вещи. Появляется графоман-приживал (Евгений Миронов) и немедленно влюбляется в жену Бунина. Через некоторое время появляется женщина со "специальной нравственностью", как говорили в то время во Франции (Елена Морозова), и влюбляется в поэтессу Галю. Причем настолько успешно, что уводит ее от писателя. И далее в том же духе.

С одной стороны, фильм по всем признакам должен оставлять трагическое впечатление. Страсти действительно сильны и по-хорошему чисты, как бы странны они ни были. Учитель обошелся без малейшего намека на натурализм, что может вызвать только восхищение. Кастинг тоже заслуживает всяческих похвал; то есть буквально один из тех исключительных случаев, когда настолько нет никаких претензий к актерам, что только из-за них можно посмотреть фильм.

Полное отсутствие постмодернистских заморочек (отмеченное в рецензии в "Ведомостях", фильм в целом получил хорошую прессу) тоже впечатляет. Учитель сохранил выдержанную классическую интонацию, отчасти даже родственную костюмным советским картинам. И вот именно это-то его и подвело, и вот почему.

Одно дело, когда упомянутые в начале слова – для любопытных: таковые суть "обо**аться", "*опа" и "****ь" – встречаются тогда, когда они мотивированы. Естественно, никто не считает, что Бунин и в жизни выражался так же, как в "Темных аллеях". Вполне возможно, что у создателей фильма, хорошо поработавших с источниками, даже есть конкретные свидетельства произнесенных им фраз (хотя сами авторы подчеркивают, что реконструкция – художественная). Вся беда в том, что они совершенно, абсолютно не нужны. Именно поэтому они воспринимаются на уровне примитивного эпатажа, запоздавшего на пятнадцать лет. Эпатаж, естественно, не срабатывает. Зал, соответственно, разражается хохотом – это мягко говоря. Если учесть наличие в фильме каскада просто смешных моментов (Миронов бросается спасать Тюнину в море, останавливается: "Я плавать не умею), в том числе явно не осознанных и не отслеженных авторами, станет ясно, что эффект от повествования о действительно драматических событиях лопается на глазах.

Что печально, зато имеет все шансы понравиться Америке. По крайней мере, так решил комитет по выдвижению кандидатов на "Оскар" от России. Учитель сказал, что всерьез вряд ли можно на премию претендовать, однако назвал прием американцев, где два раза фильм уже показали, "восторженным".

И правда, чего им еще? Все есть: известный человек, любовь, вполне политкорректное отношение к меньшинствам, драма и немного юмора. Полный коктейль.

Еще дадут "Оскара", чего доброго.

Дина Окаянова:

"Дневник его жены" подписан классной дамой Дуней Смирновой и в режиссерской версии Алексея Учителя предан огласке на сочинском "Кинотавре". Где вызвал у читающей с экрана публики из числа кинокритиков интерес (в диапазоне от сдержанного любопытства до приступов жгучей любви) и имел безусловный успех у высокого жюри, свидетельством чему – присужденный фильму гран-при.

Этот успех нельзя, конечно, всецело списывать на фестивальный контекст-2000, хотя вовсе не учитывать его было бы нечестно. Во-первых, тусклый – если не бросовый – фон конкурсной программы без очевидных фаворитов выгодно оттенял силуэт "Дневника", придавая тому дополнительное изящество. Во-вторых, фильм Учителя ответил, судя по всему, представлениям жюри не только об эстетически, но и об этически прекрасном. В отсуствие некогда имевшего место разделения на "кино для всех" и "фильмы для избранных" – "кино про чувства" в судейском вердикте было сознательно и назидательно противопоставлено многочисленным "фильмам об убийствах".

Интерес, который испытали к "Дневнику" критические массы, обусловлен разными обстоятельствами и разными именами – как указанными в титрах, так и нет. Сценаристка фильма Дуня Смирнова – персона в нашем культурном пейзаже заметная, талантливо злая на язык и на перо; режиссер Алексей Учитель стал известен благодаря документальному перестроечному "Року", легализовавшему в благообразных киноформах питерское подполье. В обойму засвеченных ньюсмейкеров входит исполнитель главной роли Андрей Смирнов – отец Дуни и сам по себе режиссер, а с перестроечных времен еще и актер. Здесь же модные и по праву звездные столичные штучки Евгений Миронов с Галиной Тюниной, питерский композитор Леонид Десятников, плюс широко известный в узких кругах художник Никола Самонов.

Всю эту публику отдельные грубияны зовут не иначе "мафией Тимофеевского" – по имени влиятельного кинокритика в прошлой жизни и супервлиятельного производителя общественного мнения, репутаций и реноме в жизни этой. Поскольку именно он, нигде не названный Александр Александрович Тимофеевский, является недоступной простодушному глазу и неосведомленному уму силой, которая вышеозначенную компанию объединяет в кулак пусть не громящий, но увесистый. Оцените антирифму: персонажей фильма замыкает на себе не упомянутый в заглавии супруг владелицы дневника, Иван Алексеевич Бунин. Бунин организует вокруг собственной персоны сюжет рассказанной истории и фильма как текста, Тимофеевский дирижирует контекстом. У одного выходит форменный раздрай с разрывом всех и всяческих связей, у другого – напротив.

Старожилы "Кинотавра" помнят коллизию пятилетней давности, когда в конкурсе была представлена "Мания Жизели" того же Учителя по сценарию той же Смирновой, и поле фестивальной жизни легкими движениями уверенных рук превратилось в шахматную доску, а конкурс – в партию, где пешку двигали в ферзи. Видимо, этим летом дела не отпустили А.А. из столицы, однако его нематериальное присутствие ощущалось, а для некоторых оно, незримое, было даже слышимо. Так, А.А. позвонил на мобилу корреспондентке "Коммерсанта", известной своей стилистической невоздержанностью, и осведомился, в каком тоне та собирается описывать премьеру. Тон последовавшей за звонком рецензии был непривычно для этого автора благостен.

Обращаясь, наконец, непосредственно к фильму, надо сказать, что агрессии и зубоскальства он не заслуживает. Даже самым принципиальным его противникам (а таковые имеются) придется признать, что интересы авторов "Дневника" не легковесны и обретаются отнюдь не в тусовочных сферах, а потому от фильма не отмахнешься, не задвинешь на полку с "предприятиями для своих", куда многие справедливо определили "Манию Жизели". Новая попытка примирить визуальное эстетство с демократичной жанровой формулой психологической мелодрамы представляется полезной и во многом удавшейся. Повествование стройно и внятно, одна из главных сюжетных линий, прочерченная розовой тушью (поэтесса Галина, возлюбленная Бунина, уходит от него к певице Марге), вплетена в общий узор вполне деликатно и вовсе без расчета на любителей пикантных подробностей. Есть хорошие актерские работы (Елена Морозова в роли разлучницы), есть высококачественные (Галина Тюнина в роли бунинской супруги), а есть даже первоклассные (Евгений Миронов в роли литератора-приживала). Вообще для режиссера Учителя "Дневник" – несомненный шаг вперед и выше.

Достоинства картины не отменяют ее недостатки, а в известном смысле даже вредят, потому что делают их более заметными. Главный герой – вот проблема, которую фильм должен был решить и с которой, на мой вкус, справился не вполне. Как задать необходимый масштаб, отказавшись от смехотворных схем вроде "Иван Алексеич задумчиво взглянул на проплывающие облака", "перо само потянулось к бумаге" и т.п.? Это очень удачно, что исполнитель на Бунина похож, даром что высоковат. Это очень хорошо и правильно, что драматургия и режиссура принуждают его "работать на снижениях", играя Нобелевского лауреата и русского классика вздорным, мелочным, занудливым и сварливым. Но хорошо и правильно лишь в том случае, когда помимо "полюса минус" задан – а вот для этого нужно найти способ – "полюс плюс", сообщающий фигуре масштаб и превращающий персонаж в персону. В поле меж этими полюсами и должно, по идее, самозародиться художественное пространство натуры и судьбы Бунина.

В "Дневнике" с масштабом не вышло. Прямодушное стремление набрать его за счет ударных монологов, когда герой пакетом высказывается по ряду насущных для него проблем (жизнь и смерть, любовь и ненависть, судьба России), есть типичная болезнь всякого байопика и положения не спасает – напротив того, усугубляет. Все равно получается, что в предложенных сценарием обстоятельствах изводит себя и других некий господин, в чьем праве на заинтересованное к нему внимание порой хочется усомниться. При всем уважении к Андрею Смирнову, он все же характерный типаж, от которого можно добиться выразительности в локальных пределах поставленной режиссером задачи (как в "Мечтах идиота", где Смирнов – блистательный Корейко), а не актер во всеоружии выучки, необходимой для строительства такой роли. Нехватка умения закономерным образом компенсируется эмоциональной суетливостью, да и режиссер беспощаден – заставляет, скажем, несколько раз играть истерику в открытую, не придумывая приспособлений. А истерика – испытание не из легких. Есть и другие досадные промашки с кастингом, и они вредят драматургической конструкции, где герои образуют своего рода дуэльные – в психологическом смысле – пары. Слабость одного из партнеров вносит разлад в налаженную на бумаге систему отношений, но ведь афоризм "мой фильм готов, его осталось только снять" не более чем виньетка – изящная по форме, утопическая по содержанию. К тому же Учитель не Рене Клер, и под ней не подписывался.

Михаил Брашинский:

Радость получения Нобелевской премии 1933 года по литературе Иван Алексеевич Бунин разделил с женой, любовницей и приживалом, влюбленным в жену. Так они жили уже давно. Все друг друга любили, изменить ничего не могли. Жена Вера (Тюнина) молчала, чтобы хоть что-нибудь сохранить. Любовница Галина (Будина) капризничала и не отпускала писателя от себя. Бунин (Смирнов) еще не знал, что все это послужит ему материалом для "Темных аллей". Через год появилась певица Марга (Морозова) и влюбила в себя Галину. И они стали жить вместе: писатель, жена, любовница, ее любовница, воздыхатель жены и щенок. Небо на Лазурном берегу было похоже на море, море – на небо, и никто ничего не понимал. Фильм можно показывать в старших классах на уроках литературы, но не про Бунина, а про традиции русского психологического реализма. Картина сценаристки Дуни Смирновой и режиссера Алексея Учителя вся состоит из мелкой вязи реакций, последствий, душевных движений и неловких, но искренних жестов – почти ушедшая из современного кино "литературность". Выполненная живо и точно, она, оказывается, может доставлять настоящее удовольствие даже поклонникам Джеки Чана. На самом деле картина не о Бунине, а об одиночестве. Оно у каждого из героев свое (есть еще общее, эмигрантское). Сколько бы ни кружили меняющиеся партнерами пары, в конце все равно остается грустная свеча, не дающая света. От безнадежности спасает только красота (тут успешно поработали оператор Юрий Клименко и композитор Леонид Десятников). Но это красота не жизни, а фильма, и герои о ней не знают. Так же, как и совпавшая с фильмом Учителя "Свадьба", "Дневник" сделан на хорошем европейском уровне, но, в отличие от "Свадьбы", представляет миру русских не как сказочно-экзотических "других", а как "таких же, как все" – нормальных, запутавшихся и несчастных. Независимо от того, захочет ли Запад принять нас такими, впервые за долгое время не стыдно. Когда еще покажут, как глубоко и достойно мы страдаем, – рекомендую не пропустить.

John Silver:

Все, что делает режиссер с фамилией Учитель – непременно отдает сенсацией. Когда он снимал Шевчука и Гребенщикова – это еще было сенсацией. Потом он и не вспоминал о своих друзьях. Сейчас поводом для сенсации стал... Иван Бунин.

Все началось с того, что на границе Третьего Рейха и Франции русского писателя проверили на обрезание. Отпустили, ясное дело, иначе всей этой истории не случилось бы. (Нет, вру, самый первый кадр – смерть Бунина в поезде, и он долго и громко колотился головой о стенку. А уж потом, после титров, его на арийчатость проверять начали.)

Затем мы узнали, что Иван Алексеевич при живой-то жене содержит совершенно юную любовницу. Жена вполне современно относится к ситуации, а вот любовница нервничает, что "еще какая-то Одоевцева" под ногами путается. (Эк умело собственная эрудиция демонстрируется авторами!) Впрочем, зря она, неискушенная, волновалась. Вскоре она обнаружила в себе лесбийские задатки. И вот этой лесбийской связи посвятили добрую половину фильма. А вторую – истерикам Бунина по этому поводу.

Вообще, понять что, где, когда происходит – чрезвычайно трудно. Так иногда долетит словцо "Сталинград" или цитатка какая (цитатка, собственно, была всего одна – Бунин читал новый рассказ из "Темных аллей" собаке. Собаку потом раздавит машина и нам подробно покажут внутренности и расстрел животины – дабы не мучалась.)

Если в данном случае речь шла о психоаномалиях как подоплеке творческого акта – тогда еще понять можно (но режиссер, вроде бы, тоже творческое занятие). Поскольку о творчестве как таковом, о литературе не было сказано ни единого слова. Только попытки какого-то прихлебателя совратить бунинскую жену (а что? – в таком контексте вполне, вполне), попытки престарелого писателя пойти к проститутке или покончить с собой. Бунин здесь – монстр почище Лектора Ганнибала, только человечину не жрет: похотливый, истеричный старикан, который напропалую ругается матом и по всякому поводу маниакально орет: "Как?! Да вы на Нобелевского лауреата!.. Да вы Нобелевскому лауреату!.." Помимо Нобелевской премии и вспомнить-то, оказывается, нечего. Где-то пушкинскую внучку во Франции откопал: глухая бабка, которая по части неприличных выражений самому Алексеичу форы даст:

Весь этот кошмар – что читается в названии – озвучивание дневника Веры Буниной, той самой непритязательной жены (она, представьте себе, даже не подозревала о существовании женского гомосексуализма!..). К своему стыду, я не знаю – существует ли подобный документ. Спрашивал у нескольких филологов – они тоже в неведении. Если весь этот кошмар – плод авторской фантазии, то сценарий следует свернуть в трубочку и... ну, надеюсь, понятно... Если все же реальная рукопись – то втискивание в два часа столь богатого фрагмента жизни столь варварским способом заслуживает если уж не сценарий туда, куда понятно, то хотя бы по голове им огреть, вот как по телевизору (у телевизора ведь часто резкость после этого наводится):

Еще раз извиняюсь за собственную непросвещенность, но этот самый "дневник" заканчивается словами: "А потом я умерла". И дикий хохот. То ли Нобелевский комитет стыдится некоторых своих выдвиженцев и приплачивает за их дискредитацию. То ли хохот авторы от себя, вместо автографа присовокупили. И тогда многое становится понятным.