В канун Дня Победы в прокат вышел фильм "В августе 44-го"

Более разные книги, нежели "Момент истины" Владимира Богомолова и "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова, вспомнить, пожалуй, трудно. Однако в том, что касается попыток перенести романы на экран, их судьбы сложились одинаково непросто. Обе книги кажутся мистическим образом "заговоренными" от экранизации. Попытки многих видных режиссеров взяться за "Мастера" так ничем и не оканчивались, а вроде бы готовый фильм Юрия Кары не увидел свет из-за конфликта режиссера и продюсеров. С "Моментом истины" дело обстояло не проще – в середине семидесятых не закончил съемки своего фильма Витаутас Жалакявичус. А сейчас, уже после того, как роман экранизировал Михаил Пташук, автор первоисточника, не согласный с режиссерской трактовкой, потребовал убрать свое имя и название "Момент истины" из титров. Так что экранизацией в прямом смысле слова его вряд ли возможно назвать.

Потому куда интереснее и вернее смотреть фильм, как вполне самостоятельное произведение, не сводя анализ к дотошному подсчету нестыковок и разночтений. Тем более что довольных экранной версией по-настоящему культовой книги не может быть в принципе. Кульминационная сцена "качания маятника" во время проверки документов у каждого поклонника романа встает перед глазами по-своему – как бал Сатаны, как пирушка на бастионе Сен-Жерве, как битва с Сауроном в толкиеновском "Властелине колец" и множество других, не менее хрестоматийных эпизодов, которые сами собой "экранизируются" в читательских головах.

Даже в этом случае "В августе 44-го" окажется картиной на редкость любопытной. История об оперативной группе СМЕРШа, которая вычисляет в Западной Белоруссии тщательно законспирированную диверсантскую группу "Неман", с самого начала захватывает нешуточным и, чего греха таить, непривычным для отечественного кино напряжением. Тем самым пресловутым "саспенсом", что упорно не желает проявляться в бесчисленных отечественных фильмах, которые их создатели самоуверенно называют триллерами. Но триллер – это совсем не выпученные глаза, резкие вскрики в темноте и прочие приемы, уместные скорее в ярмарочной "пещере ужасов". Это прежде всего невыразимое и невыносимое напряжение, доходящее порой до физического дискомфорта, постоянное предчувствие опасности, ее томительное, но одновременно сладостное ожидание. Всего этого в первой половине фильма предостаточно.

"Погоны и пилотки снять, документы оставить, оружие на виду не держать" – группа капитана Алехина (Евгений Миронов) уходит в лес на разведку. Каждый мускул напряжен, чтобы не совершить лишних движений, чтобы не хрустнула лишний раз под сапогом предательская сухая ветка, чтобы заметить вокруг все и вся, но при этом самому остаться невидимым. Натренированный глаз сумеет обнаружить в траве свежую спичку, разглядеть в сплетении ветвей невидимый след от проволочной антенны вражьей рации, зафиксировать полусмытый след на берегу ручья. Не разведка это, а охота на неведомого зверя, такого же хитрого и опасного, как ловец. Да и лес здесь не просто скопление деревьев, а вполне самостоятельный и враждебный организм. Кажется, не в районе Шиловичей оказалась алехинская группа, а неподалеку от памятного совсем по другому фильму местечка Блэр, где до сих пор водится всяческая нечисть. И кроме сухого пайка в довольствие смершевцев непременно должны входить серебряные пули – без них никак не одолеть того врага, что прячется в этой чаще. Даже местные жители – озлобленные и подозрительные аборигены, буравящие непрошеных гостей недоверчивыми глазками из-под наглухо закрытых ставен, – боятся туда ходить. И не в минах, ох, не в минах дело. Кто сказал, что земля умерла? Нет, дело обстоит гораздо хуже. Изувеченный войной ландшафт возродился в виде безжалостного и кровожадного зомби, способного убивать не хуже, чем автомат врага-вредителя. Единственный способ победить окружающий ужас – самому стать немного нежитью. И потому вполне естественно воспринимается жутковатая сцена, когда Таманцев (Владислав Галкин) с плотоядным прищуром пробует на вкус чужую кровь, обрызгавшую древесный лист. Иначе никак.

Кошмар лихолесья, покрывающий кожу вереницей мурашек и заставляющий временами до хруста сжимать подлокотники кресла, – главное достоинство фильма. К сожалению, на протяжении всей картины это поразительно цельное ощущение удается сохранить не всегда, и кино норовит распасться на череду отдельных эпизодов – впрочем, эпизодов по большей части невероятно удачных. Дорогого стоит, скажем, совершенно феерическая сцена допроса Алехиным незадачливого шофера Борискина (Алексей Панин). Пусть она и не имеет ничего общего с реальными методиками СМЕРШа, но с точки зрения чистого кино придумана и сыграна безупречно и заставляет вспомнить лучшие из хитростей Глеба Жеглова. Да и финальная перестрелка (с использованием знаменитой "стрельбы по-македонски") снята на диво эффектно. Чего же боле? После этого все исторические неточности, диалоги, режущие ухо обилием придаточных предложений, и несуразное появление в одной из сцен непохожего Сталина, кажутся не более чем отдельными недостатками в целом удачной ленты. Так, фактики в мире галактики.