"В АВГУСТЕ 44-ГО"

Новейшая история отечественного кино. 1986-2000
2004
Алексей Востриков, Евгений Марголит

Михаил Пташук завершает работу над фильмом "В августе 44-го" по роману Владимира Богомолова. После долгого перерыва кинематограф вновь обращается к теме Великой Отечественной войны. Однако умение снимать хорошие военные фильмы кажется утерянным безвозвратно.

Роман Владимира Богомолова был впервые напечатан в "Новом мире" в конце 1974 г. под названием "В августе сорок четвертого..." Вскоре вышел отдельной книжкой, в новой редакции и с новым названием – "Момент истины". И сразу же вошел во все "списки": от черного книжного рынка до школьных и ВУЗовских программ. Роман попал сразу в две популярные литературные парадигмы: детектива и военной прозы, органично соединяя точно рассчитанный детективный сюжет с достоверным и убедительным показом "изнанки" советской военной контрразведки. Картины фронтовой и прифронтовой жизни – с тщательно проработанными характерами. Живой, хотя и вполне традиционный язык – с модернистской формой романа-коллажа: из авторских описаний, внутренних монологов героев, донесений и приказов монтировался объемный образ реальности.

Фильм Михаила Пташука обречен на сравнение с романом и этого сравнения, по гамбургскому счету, не выдерживает. Однако на гамбургский счет он и не претендует. Добротное жанровое кино приспосабливает сложно устроенный роман к массовому восприятию. Но эту меру неадекватности в нынешние времена мало кто замечает. Кроме того, фильм пользуется огромной популярностью у редакций кинопоказа на всех телеканалах: военные юбилеи происходят каждый год, а фильмы о войне давно уже никто не снимал. Хотя когда-то "военная тема" была едва ли не ведущей в советском кинематографе.

К рубежу веков опыт войны и впрямь стал материей уже вполне эфемерной. Поэтому когда военный жанр вновь оказывается "возможным" и даже востребованным (по нескольким, большей частью внеэстетическим причинам) – результатов ожидают со справедливым опасением. "В августе 44-го" становится первым после длительного перерыва – за время которого страна-победительница успела исчезнуть с лица Земли – обращением к теме Великой Отечественной. Однако такой фильм вполне мог бы появиться и до всех перемен новейшей истории, никоим образом не отразившихся ни на его эстетике, ни на содержательной стороне. Не случайно об этой новой попытке экранизации романа становится известно из сообщений о вновь наложенном Богомоловым вето – как это уже было однажды, два десятилетия назад.

Экранизация "Момента истины", предпринятая в конце 1970-х гг. Витаутасом Жалакявичюсом, была остановлена именно Богомоловым. Истинная причина этого понятна: Жалакявичюс, уже смирившийся с теми условиями, которые ставила перед ним Система, – был заведомо не способен адекватно воплотить это произведение. Еще Константин Симонов сказал, что "Момент истины" – "роман не о контрразведке, это роман о советской государственной и военной машине сорок четвертого года". Подлинный сюжет романа Богомолова – о том, как действовал механизм отторжения победы от ее действительных завоевателей. Конкретно – от вот этих рядовых смершевцев, которые ползают по вот этим лесам в поисках заброшенных в тыл немецких диверсантов. И этот, действительный, сюжет, разумеется, невозможно передать, если снимать лишь верхний, фабульный слой романа. Однако конец 1990-х гг. – совсем не начало 1980-х гг. Писательского авторитета и обращений к общественности уже недостаточно, чтобы расторгнуть заключенный контракт. Кроме того, продюсеры Ольга и Владимир Семаго, режиссер Михаил Пташук и вся белорусско-российская съемочная группа сделали достаточное количество публичных реверансов мэтру, чтобы все же закончить фильм. Однако свою фамилию из титров Богомолов снял.

Первое, что обращает на себя внимание в фильме Пташука, – сжатость и торопливость, с которой здесь пересказывается роман. Стандартный полнометражный формат оказывается как будто мал. Боковые сюжетные линии, тщательно и осмысленно отработанные у писателя, предстают на экране куцыми отвлекающими помехами; промежуточные кульминации и развязки – неудачными ретардациями. Но принципиальное отличие фильма от романа все же в другом. В "Моменте истины" каждый из героев существует как бы "суверенно", и эта суверенность носит не психологический, но формообразующий характер. Группа капитана Алехина образует своего рода призму, с помощью которой автор производит спектральный анализ военной реальности: сам Алехин – это интеллект, Таманцев – это эмоция, интуиция и инстинктивная реакция, Блинов – это здравый смысл (и совесть). Над ними полковник Поляков – воля. А в абсолютном верху – непостижимый и сакральный Сталин. У каждого из персонажей не просто свое лицо, но и свой язык, свой опыт, свой взгляд на жизнь. Кажется, этот расклад был учтен при подборе актеров, но ни одному из них не удалось по-настоящему вытянуть свою "ноту".

Многоразличные документы, введенные Богомоловым в текст, тоже выглядят здесь, скорее, декоративными вкраплениями, шумовым оформлением, фоном для оголенного действия, в то время как они и есть значительная часть этого действия. Богомолов конструирует свой роман как матрешку: вкладывает свою маленькую историю в историю войны, поимку диверсионной группы – в раскрытие шпионской сети, и дальше – в организацию фронтовой операции, и дальше – в судьбу страны. Пташук выравнивает сюжет в прямую линию – и штаб, фронт, Сталин превращаются из мотивации в декорацию. "Реалистический" роман оборачивается на экране шпионским экшном – местами вполне мастеровитым, – в котором законы военного времени и военной психологии подменяются законами жанра. Такой "подход" окажется, впрочем, востребованным. В 2002 г. новая приторная версия "Звезды" Казакевича (откровенное "упражнение в жанре" Николая Лебедева) заработает Государственную премию.

26 апреля 2002 г. – в разгар подготовительного периода к новой военной картине и накануне церемонии вручения "Ники" – Михаил Пташук погибнет в автокатастрофе. Его картина будет представлена в шести номинациях и победит в двух.