Сегодняшний интерес к фильму "Мусульманин" обеспечивают два имени – режиссера Владимира Хотиненко, который утвердился в российском кино в 90-х годах, и исполнителя главной роли Евгения Миронова. Один из интереснейших московских актеров, воспитанник саратовского театра Евгений Миронов прошлой осенью поразил массовую украинскую аудиторию своим князем Мышкиным в многосерийной телеверсии романа "Идиот", где на протяжении всего фильма был в центре внимания, нес огромную психологическую нагрузку и ни разу не ошибся, изумляя естественным накалом внутренней жизни. Понятно, что без такого наичувствительнейшего психологического "инструмента" постановщик Владимир Бортко не мог бы взяться за экранизацию классики подобного уровня. Смотря фильм, я искренне радовалась за актера, которому дано светиться внутренним светом, нести дар Божий людям непринужденно и легко. Счастье, что звезда актера засияла в то время, когда российское кино находится на экономическом и творческом подъеме.

"Мусульманин" (1995), поставленный по сценарию Валерия Залотухи, – история Коли Иванова, обычного парня из российской глубинки. Обычного – и в то же время необычного. Он воевал в Афганистане, был захвачен в плен моджахедами и выкуплен афганским селянином, проезжающим мимо, когда Колю вели на расстрел. Чужеземец заменил афганцу убитого сына, и после семилетнего плена Коля возвращается домой глубоко верующим человеком – только мусульманской веры.

Возможно, если бы не было осенней встречи на экране с князем Мышкиным, ассоциации с этим персонажем не возникло. Да, наверно, это и есть самое интересное – что Коля Иванов, ни по социальному статусу, ни по историческому времени не имеющий ничего общего с князем – с ним ассоциируется.

Вернемся к коллизии – непривычной и нетипичной, но в тоже время такой характерной для нашего времени, когда планета превратилась в большую кастрюлю, где люди перемешались. Разве мог сельский парень, мобилизованный в советские войска, знать, что его ожидает? Афган перемолол немало жизней, юноша тоже мог стать жертвой, но чудеса случаются – он выжил, хотя след его потерялся на семь лет. Поэтому Колю уже не ждет ни мать, замученная каждодневным сельским трудом, ни старший брат (Александр Балуев), ставший почти дегенератом от беспросветного пьянства (отец за это время – очевидно, тоже не от трезвой жизни – повесился). И неудивительно, что мать (Нина Усатова), увидев по телевизору живого и вернувшегося из плена сына, падает в обморок. (Телевизор как неизменный атрибут жизни можно назвать одним из персонажей фильма: дождавшаяся Колю с войны девушка также неразлучна дома с пультом, сосредотачивая все свое внимание на телеэкране).

Сюжет фильма начинается с возвращения Коли домой, в невероятно живописный край. Красота пейзажа усилена идиллической музыкой Петра Чайковского из "Пиковой дамы". Такой красоты, что и говорить, нет в горно-песчаном Афганистане. И как будто в издевательство над этой красотой – какая-то доходящая до сюра бессмысленность жизни здешних жителей. Пьянство, кражи, жадность к чужому добру, примитивность, полная изолированность от мира изображены с максимальным натурализмом. Создается ощущение, что режиссер не сгущает краски – просто нашел село, присмотрелся к жизни людей и включил камеру. Жизнь течет своим чередом, а камера снимает все на пленку. Запечатлевает время и то, что в нем происходит, без прикрас и без ретуши. Так, как оно есть.

Итак, Коля дома. Семь лет в плену полностью изменили его. Он молится Аллаху и стал мусульманином не только в молитвах, но и в жизни. Он не пьет, не прелюбодействует, не вылавливает из речки чужих долларов, не хочет воровать. Не задумываясь, инстинктивно отказывается делать то, что делают его земляки, – хотя и христианство считает все это тяжким грехом. "Сынок! – плачет мать. – Так разве мы не знаем, что воровать плохо? Только это ж у государства... Так все живут, так заведено. Если бы мы не воровали, разве б выжили?". Именно здесь, в обыденности, и проходит граница, разделяющая веру кажущуюся, наружную, и веру как глубокое убеждение.

Не складываются отношения и со старшим братом: тот требует от Коли жить по правилам родного села, то-есть – невозможного, из-за чего на домашнем фронте часто вспыхивают настоящие баталии. В какой-то момент брат вешается, и именно Коля за секунду до фатального конца разрубает кинжалом злополучный шнурок. И на глазах у всего села раскачивает и выдирает крюк, вбитый в свод родного дома, приговаривая, что лишить себя жизни – тяжкий грех. Мать тоже верит в Бога, даже зовет в дом батюшку, чтобы помирил ее сыновей и посоветовал, как быть дальше – тем более, что старший сын из-за выпивки и дорогу в церковь забыл. Батюшка рассказывает притчу про людей, которые всю жизнь искупают вину молитвой и все равно чувствуют себя виноватыми. И у брата наступает минута просветления. Он хочет помириться с Колей, в знак примирения целует икону Николая-угодника и требует, чтобы Коля тоже ее поцеловал. И когда в ответ слышит "Я не могу", снова кидается на Колю и, распластав его по земле, бьет иконой... Эту картину застает мать, вернувшись домой после благословения. Надежды на батюшку не оправдались.

На предложение матери уехать Коля тихо отвечает: "Куда ж я поеду?" Действительно, кроме веры в Аллаха и единственного ее атрибута – коврика, который он стелит во время молитвы, у Коли нет ничего и никого. Он всем чужой. Даже со своей возлюбленной, Верой, ему непросто найти взаимопонимание. Девушка за эти годы привыкла к полной свободе ("Она с геологами не стыдилась, в доме, при бабушке. Деньги с них брала", – последнюю фразу Колина мать говорит с ужасом.) Девушка Вера все-таки растопит отстраненность и неприступность Коли, но его нравственности ей не преодолеть. Когда он заявляет, что хочет жениться на ней и тогда все будет по-другому, Вера реагирует на его слова как уличная девка. Иначе говоря, хоть и живут они вместе, но в разных мира –настолько разных, что прийти к согласию им никак не удается.

Вот какие испытания приготовила жизнь мусульманской вере (хотя можно сказать, что и "мусульманин" испытывает на порядочность своих односельчан). Наверно, Коле значительно проще было бы жить безгрешным в пустыне, чем оставаться преданным заповедям Аллаха в родном селе, среди родственников и близких, которые его не просто не жалеют, а, не мудрствуя лукаво, хотят сжить со света.

И это не все: есть еще один персонаж, бывший Колин командир, который еще в Афганистане поклялся убить рядового Иванова, если тот встретится ему – якобы за измену Родине (потому что Коля сдался в плен). Увидев Колю по телевизору, приехал на автомобиле в село и ходит следом с пистолетом, всплывая время от времени в поле зрения мусульманина. Только никак выстрелить не может. "Когда в Афганистане не хотел убивать, убивал, а теперь хочу – и не могу, – сознается он Коле, когда они наконец-то встретятся. – Словно что-то за руку держит." А еще скажет про интерес к христианской вере, который у него появился. Крестился, Евангелие читать начал. Но нашел в этом учении противоречие, и уже совсем чужда ему установка – подставить левую щеку, когда бьют по правой... Сомнения он высказывает, словно какой-нибудь Дмитрий Карамазов.

Эта встреча бывших афганцев могла, казалось бы, закончиться мирно. Вера в Бога помогла бывшему лейтенанту выжить, и он уже готов простить давние грехи Коле Иванову. Но на просьбу перекреститься Коля ответит: "Нельзя мне"... Вот тогда и поставит бывший лейтенант точку в этой истории, нажав на курок пистолета. Коля, падая, скажет напоследок: "Мама...".

Юрий Трифонов в одной из своих повестей, погружаясь в перипетии родственных конфликтов, сказал устами своего героя: "Мы хотим, чтобы на планете был мир, а не можем достичь мира среди самых близких людей". Фильм "Мусульманин" является яркой иллюстрацией этой мысли.

А еще фильм жестоко и бескомпромиссно сталкивает нас с реальностью, в которой господствует нетерпимость к инакомыслящим, к иноверцам, ненависть к тому, кто не такой, как мы. Оценивая правдивость и значение фильма, российский критик Лев Аннинский писал: "Про нас Хотиненко и Залотуха знают нечто важное... Прежде всего, это наша неспособность сберечь христианские нравственные ценности. Злоба, прорывающаяся сквозь радушие, ненависть, идущая об руку с братанием... В сущности, это летаргия народа, или даже "смерть этноса" Причем смерть – не как гибель в борении, а как эйфорическое засыпание." Авторы фильма не только затронули больной нерв в организме нации и человечества в целом, но и поставили диагноз.

"Мусульманин" – очень актуальный и правдивый фильм.


[Перевод с украинского Ольги Стулень для Официального сайта Евгения Миронова]